С наилучшими пожеланиями
Фэтти.
Между строк читалась полная безнадежность, от которой у Билли защипало глаза. Желудок ему стянуло узлом, когда он почувствовал, как развеиваются его голливудские мечты. Два процента. Вот что сказал ему Джордж. Кинокомпании покупают права лишь на два процента всех публикуемых романов. Вероятность и так была слишком мала. Но Билли поверил, всем сердцем поверил, что его мечты о богатстве и славе вот-вот осуществятся. Разве Господь не наделил его талантом? И не только для того, чтобы принести в сию юдоль слез свет и смысл, но и для того, чтобы обогатить Билли. Неужели Творец не может наконец взять себя в руки после того, как заставлял своего возлюбленного сына Уильяма Эдвина Дайя так долго ждать?
Теперь Билли прозрел. Господь о нем не печется. Господь даже не ведает о его существовании. Для него Билли – лишь одна из гадких говорящих обезьян, которых он изобрел шутки ради как-то дождливым днем на небесах.
Вот как Билли очутился в апартаментах на одном из верхних этажей отеля "Молмейсон", где смотрел из окна на грязную бурую реку и мили ветхих зданий, тогда как ему следовало бы писать. У него есть дом в Престбери с охрененной закладной, проценты и основную сумму по которой он так наивно рассчитывал выплатить еще в этом году, когда Брэд Питт согласился на роль посланца ада в фильме "Нечестивее тебя".
Еще вчера Билли воображал, как Брэд Питт приглашает его в свой дом на пляже Малибу. В реальности у Брэда и дома-то такого, возможно, нет, но в фантазиях Билли он был. Билли играл с детьми Брэда и ел мороженое, пока они обсуждали следующий совместный проект. В фантазии Брэд до упаду хохотал над шутками Билли, а потом положил руку ему на плечо и сказал: "Мужик, ты как брат, о котором я всегда мечтал".
Сегодня Билли уже не был братом Брэда. Он не был даже незначительным скучным кузеном, который никогда Брэду не нравился. В личной вселенной Брэда Билли был пустым местом. Брэд Питт, красивый, талантливый сорвиголова Брэд Питт, считал творчество Билли распоследним дерьмом. Более того, если бы Билли в этот момент сумел добраться до Брэда, то основательно бы его вздул.
Внезапно телесериал про гангстеров показался единственным источником дохода. Его пятый роман "Не мертвый, но пугает" как раз должен был увидеть свет – неубедительная причина для праздника. Все равно очередь длиной в квартал за автографом не выстроится.
И вновь мечты Билли пошли прахом. Словно бы карабкаешься на древо жизни, лишь чтобы обнаружить на верхней ветке виселичную петлю.
Его апартаменты оказались позолоченной тюрьмой. Своим модернистским декором с налетом богемы отель как будто делал вид, что находится не в Манчестере. Билли он не обманул.
Ребенком он иногда заходил в типографию в Ардвике, которой управлял папа. Там воняло чернилами и крысами, и из ее окон открывался панорамный вид на нищету и запустение. При всем своем шарме, окна "Молмейсона" выходили на сходный ландшафт. Словно Билли поселился ненадолго в отцовской типографии, только еду в комнату носят.
Билли позвонил портье спросить, как называется река, которую видно из окна, но никто не знал. Хуже того, никто не вызвался выяснить.
– Это канал Каттингтон? – спросил Билли помощника менеджера.
– Честно говоря, не знаю, сэр.
Вдалеке была видна железнодорожная станция. Поздно ночью Билли слышал, как на ветру гремят поезда. На улице внизу горланили пьяные.
Одиноко было в той "башне из слоновой кости". Дождь бил в окно грустными мелкими струйками.
Поскольку платили другие, Билли заказывал в номер все самое дорогое. Лучшее шотландское филе с pommes frites[13], а к нему ледяную перрье-жуэ. Ванильный рисовый пудинг и бокал выдержанного кальвадоса. Потом коробку шоколадных трюфелей.
Одну за другой он давил конфеты о зеркало ванной: так Билли представлял себе разгром в гостиничном номере.
Потом он сел за стол и напечатал следующее:
ФИН. СЦЕНА. ДОМ ЗЛЫРЯ. НОЧЬ
ДЖОННИ, сжимая нож, спускается по лестнице в темный подвал. Дверь подвала закрыта. ДЖОННИ стоит под дверью и слушает. Изнутри доносится маниакальный смех. ДЖОННИ берется за ручку двери и мучительно медленно поворачивает ее. Смех не смолкает. ДЖОННИ толкает дверь, страшась того, что сейчас увидит.
Золотой свет падает на лицо ДЖОННИ. Его страх сменяется изумлением. В подвале в самом разгаре дружеская вечеринка. Десяток человек, включая ЗВЕРИКА, ХИРУРГА И ТЕРРИ ПОЛИЦЕЙСКОГО, сидят на уютных диванах, попивая вино. Хохочет ПЕРРИ ПЛЕЙК, пропавший издатель Джонни, уминая огромный кусок торта со взбитыми сливками. Посреди подвала стоит ЗЛЫРЬ и жонглирует апельсинами. Когда собравшиеся видят ДЖОННИ, воцаряется тишина. Только ЗЛЫРЯ, который все жонглирует апельсинами, его появление как будто не смущает.
ЗЛЫРЬ. Привет, Джон. Налей себе сам, ладно? У меня руки заняты.
ДЖОННИ. Но...
ЗЛЫРЬ. Да?
ДЖОННИ. Все эти люди...
ЗЛЫРЬ. А что с ними?
ДЖОННИ. Ну... они живы!
Остальные кивают и смеются.
ЗЛЫРЬ (несколько устало). Конечно, живы. За кого ты меня принимаешь?
ДЖОННИ. За убийцу?
Снова смех. ТЕРРИ ПОЛИЦЕЙСКИЙ встает похлопать ЗЛЫРЯ по плечу.
ТЕРРИ. Тебе нужно кое-что знать про этого... Про этого человека (с большим чувством)... он святой.
Все аплодируют. Вид у ЗЛЫРЯ смущенный.
ЗЛЫРЬ. Эй, ребята... Если я просто спасаю жизни, разве я такой уж особенный?
Маленький Мальк названивал Шефу, настаивая на встрече.
– Чего ради? – отвечал Шеф.
– Скажу, когда увидимся.
– Скажи сейчас, – рычал Шеф. – Тогда я пойму, стоит ли выходить из дома.
– Стоит.
– Так в чем дело?
– Встретимся, и узнаешь, черт побери.
Шефу не нравился тон Маленького Малька. Слишком уж напористый. Более уверенный, чем обычно.
– Что?.. В чем дело?.. Нет, дай сам угадаю. У тебя яйца наконец отвалились. Ты ждешь ребенка от джаз-певца Тони Беннета?
– Просто хочу с тобой поговорить. Лицом к лицу. Так ведь полагается поступать партнерам по бизнесу?
– Хватит темнить. Если тебе что-то нужно, говори, а я подумаю.
– Это бизнес.
– Какого рода бизнес?
– Такого, какой по телефону, черт побери, не обсуждают.
Шеф все отшивал Маленького Малька, но тот не унимался, звонил каждый день, пока большой дядя наконец не сдался.
Они встретились в "Марокканце" за ленчем и разговаривать устроились в дальнем зальчике для частных вечеринок. Шеф явился с Философом и Чистюлей. Чистюля был толстоногим экс-байкером с длинным хаером, кольцами и амулетами. В его документах значилось имя Эндрю Эспин, но все звали его Чистюля, потому что ровным счетом ничего чистого в нем не было, а больше он ничем не выделялся.
Маленький Мальк явился с высоким серьезным шестеркой, которого представил как Стокера.
Шеф уже слышал про этого Стокера от братьев Медина, которые хотели наказать его в назидание другим. Сказали, что он их оскорбил. Или пусть Шеф заставит его поплатиться, или они сами это сделают. Насколько Шеф понял, вина Стокера заключалась лишь в том, что он не пустил братьев в клуб. За такое еще не калечат.
В настоящий момент Философ и Чистюля взялись его подначивать.
– Слушай, Чистюля, – начал Философ. – Сдается мне, новый мальчик знаком с Сидни.
– А? – переспросил Маленький Мальк.
– С Сидни Скудом. С Сидни из казенного дома. Сосал его леденец и тем заслужил досрочное освобождение.
Философ и Чистюля довольно захмыкали. Маленький Мальк понятия не имел, о чем речь.
– Они говорят, что твой приятель похож на зэка, – объяснил Шеф.
– Кому как не им знать, – отрезал Маленький Мальк.