-Ммм…- я театрально промычала. – Извини задержалась.
-Очередь в туалете?
-Ох, да туалета я и не добежала… - хихикнула я.
-Оу, детка не пугай меня.- Девушка стоящая рядом с наглостью в глазах, меня разглядывая, считала количество моих изъянов. Так обломись, у меня хотя бы ноги не кривые!
-Забрела в комнату, ну или кабинет какого-то парня…- заговорила я как блондинка из дешёвых американских фильмов. Внезапно я остановила мозговую деятельность с немым вопросом, что крутился в моей голове: а как его звали? –Джа… Даа… Жа… ну большой такой… которому я двадцать минут назад проиграла свои бабки…- моё лицо охватила огромная победная улыбка.
-Жданов?- брови Миши собрались в кучу: он непонимающе на меня смотрел. Услышав мои слова, крашеная девица громко усмехнулась, не веря не единому моему слову.
-Ах, да… Жданов.- Надо бы унять эту метёлку. –Искала туалет, и чисто случайно зашла в комнату. А вы там тоже были?- я задала вопрос ей, она же вновь смерила меня недовольным взглядом.
-Нет.- Её кошачий взгляд мне напомнил мою серую начнушку с кошками, которую я заблевала после дня рождения Оли. Мои губы непроизвольно приняли форму улыбающегося, довольного смайла.
-А ведь там действительно уютно, я даже не ожидала… Ну ладно, было приятно пообщаться. – Ага, как же… - До свиданья.- Я взяла под руку Мишу и мы двинули вперёд, но сделав пару шагов, я обернулась. –Или нет. Прощайте!- О Боже, где мой «Оскар»?! Такая актриса пропадает.
Мы, молча с моим молодым человеком вышли из двух этажного здания и уселись в машину. Он ни слова не выронил за тот отрезок времени, пока заводил машину, но потом словно ударенный забарабанил.
-Не нужно было, что либо придумывать для того, чтобы выпендриться перед Юлей. Она всего лишь старая знакомая…
-Старая,- злобно проговорила я под нос.
-Ты в миллион раз лучше.- Он чмокнул меня в щёку. – Господи, надо же такое придумать. К Жданову. – Он произнёс его фамилию, будто тот круче президента, и попасть в его комнату совершенно невозможно.
-Ну, если быть честной на 110%...- замялась я. –Моя история отчасти не выдумка…- он озадаченно на меня взглянул.
-В смысле?- его голос потихоньку становился выше.
-Ты сказал вторая дверь. – Мне лишь оставалось оправдываться.
-Погоди, то есть… ты… зашла…
-Дорогой, не мог бы ты говорить побыстрее.
-Врёшь?
-Нисколько!
-Значит, это правда? Ты зашла в кабинет?
-Точнее в спальню…- и тут я призадумалась. – Возможно и в кабинет, но с кроватью и душем.
-О Боже!- Миша схватился за голову и стал истерически смеяться. –Моя девушка была в кабинете Жданова, это же офигеть как круто.- Я закатила глаза.
-Хватит его боготворить.
-Он сам там был?- его же глазёнки горели как у ребёнка; я обессилено выдохнула.
-Да.
-И что?! Что он сказал, когда ты вошла? Как отреагировал?- мне в воспоминания пришёл тот момент, когда полуобнажённый боксёр сказал: «Это ещё кто?». Руки сами собой затряслись от возбуждения, которое неожиданно подкатило. Но вспомнив: «Толстова конечно…», теперь руки чешутся придушить его, ибо он слишком не справедлив был ко мне. Не такая уж я и толстая.
-Может, мы уже двинем?! Ты напросто жжешь бензин. –Парень мгновенно вырубил зажигание, и уставился на меня.
-Ну, так?..- его детский взгляд, о нет.
-Он позволим мне воспользоваться своим туалетом, и всего. Он оказался вполне милым молодым человеком. Ты лучше скажи, когда следующий бой? –Теперь моя очередь быть ребёнком. Он выдохнул, словно был не только обладателем огромных бабок, но и саамы счастливый человек на свете.
-Я же тебе говорил, глупая. Не слушала меня? В субботу. Не могу поверить, моя девушка… в туалете у Дмитрия Жданова…- он был восхищён одной лишь мыслью. Как же всё-таки просто его обмануть. Да, в туалет он не совсем мне позволил войти, и да, он ещё тот хам и невежа. Но к чёрту, не мне же с ним встречаться. Моя голова вновь начала работать не в том направление. На ум приходят миллион непонятных мыслей, которые заставляют думать и думать о том, что в принципе не логично.
-Скажи спасибо, что в туалете, а не в кровати…- я проговорила себе под нос.
Если помидор – ягода, то можно ли назвать кетчуп вареньем? И как красота может спасти мир, если она постоянно требует жертв? А если мазохист попадает в ад, то он попадает в рай? Почему боксёрские перчатки называют перчатками, если они – варежки? Так, стоп! Пора завязывать эту канитель, ибо голова может не выдержать… Ох, уж этот высокий интеллект и уровень знаний. Всё-таки глупым так скучно быть, но умным… сложно, и в тоже время весело. Не зря говорят, что женская логика – самая… непонятная вещь на свете. Порой, мы сами совсем не понимаем своих собственных слов и мыслей.
Глава 3
На протяжении всей моей жизни, я всегда боюсь потерять людей, которых люблю. Иногда я задаюсь вопросом: есть ли хоть кто-то, кто так же боится потерять меня? Нужна ли моя жизнь хоть одной душе на этом свете?! Вопреки всем предрассудкам, сердце подсказывает, что моё рождение и существование совсем не случайны. Я тут, на земле не просто так, а для чего-то особенного. Мыслить разумно невозможно, когда на тебя с угнетением смотрят. Смотрят и осуждают. Ощущаешь себя микробом, занозой, болячкой, швом…
-И чего ты сидишь?- солнце всеми цветами лета ослепило меня. Волосы на ветру разлетелись в сторону, я уставилась вдаль для того, чтобы не нарушать свой духовный настрой.
-Бабуль, не придирайся.
-Сильно болит?- её голос был строгим, но одновременно добрым и заботливым. Пытка быть моим надсмотрщиком.
-Уже не очень!- я встала с холодного асфальта, и на роликах медленными толчками, поплелась к ближайшей скамейке.
-Я говорила тебе, не гоняй. Говорила?- я в привычной для себя манере закатила глаза. Возле моего маленького тельца остановилась бабушка, её глаза курьёзно смотрели на меня, упрекая во всех бедах.
-Не ворчи, бабуля. Ты сразу такая смешная становишься…- моя беззубая улыбка засверкала на всю детскую площадку.
-Эх… Деля.- Горечь в её голосе сжимала меня, так же сильно как руки, прижимавшие к своей плотной фигуре. Я закрыла глаза в наслаждение момента; как всё-таки замечательно ощущать её глубокое дыхание на своей макушке, слышать биение сердце, такое медленное, но сильное и быстрое. Моя маленькая ладонь легла женщине на грудь; все тело загудело от громких стуков, позволяющих телу жить.
-Там… тебе больно?- детские серые глазки уставились на престарелую женщину, полуулыбка обхватила её тусклое, но счастливое лицо.
-В груди?- её ладонь легла поверх моей.
-Внутри тебя. Оно делает больно?- её обессиленный выдох раздался эхом в моих ушах.
-Эдельвейс… запомни! Как бы ты не хотела, тебе не убежать от того, что внутри. А уж от того, что там болит тем более…
-Ты о чём, бабуль?- морщины на глазах исчезали словно остатки былых дней, горя, утраты. Она поправила плотно-сидящий на голове платок свободной рукой и сильней сжала моё хрупкое тело.
-Ты привыкла видеть меня такой – старой… Деля. Но когда-то давно, я была молодой. Была красивой, как ты…- её указательный палец коснулся кончика моего носа. – Вся жизнь, которую я прожила, можно назвать счастливой. Но порой Деля, чтобы по тебе скучали, нужно умереть …
-Ты не умрёшь!- запищала я, надувая нижнюю губу.
-Все мы Деля умрём. Неважно, когда это случиться: главное, что нам всем придётся предстать перед Господом…
-Но разве тебе не хочется жить?
-Эдельвейс – цветок, ты всей моей жизни…- она приподняла мой подбородок и посмотрела в глаза. –Как многое тебе придется ещё пережить и как многому разочароваться…- бабушка встала со скамьи и медленно сделала пару шагов, удаляясь от меня. Я попыталась двинуться за ней, но не смогла и шагу ступить.
-Эй… бабуль… Ты куда?- мои руки тянулись к ней, но она лишь повернула голову в мою сторону.
-Эдель. Борись! Борись за всё! Борись за себя, за любовь, за жизнь, за счастье… я люблю тебя, помни это.- Её одинокая фигура зашагала вперёд; больше она уже не поворачивалась и ничего не говорила. Лучи солнца полностью её поглотили; бабушка ушла за горизонт, оставляя меня одну. Совсем одинокую, маленькую, невинную. Всем своим нутром я тянулась. Тянулась к ней, за ней, в её просторный горизонт, за которым ей суждено спрятаться от меня.