— Я здоров, — снова тем же тоном ответил Бугенвиллея.
— Но Вы страдаете! — снова возразила ему Вайолет.
— Давай… — заминка, — …мы вернёмся к этому разговору после битвы. Я тебе всё расскажу.
— Хорошо, — согласно кивнула она.
— Попытайся хоть немного отдохнуть. Битва впереди нелёгкая. Тебе надо спать.
— Есть, — девочка вернулась в изначальное положение и закрыла глаза. Теперь Гилберт не выдержал, подрываясь с места словно ужаленный.
— Это просьба, а не команда! — вскричал он. И как же ей объяснить, что она не робот, а человек, со своею душой, мыслями, чувствами и характером? Как донести ей это, если другие постоянно твердят ей, что она — просто оружие, его собачка? — Почему… ты все воспринимаешь как приказ, несмотря ни на что?! Скажи, ты совсем не можешь без моих приказов?
— В каком смысле? — она тоже встала и теперь испуганно смотрела на майора.
— После окончания войны ты могла бы убежать. Ты же ведь… девушка.
— Но если я уйду из армии, что же я буду делать? — искренне удивилась Вайолет.
— Жить, — коротко ответил майор. — Жить свободно, подобно другим. Жить и наслаждаться жизнью!
— Но зачем мне жить без Вас? — сердце майора пропустило удар и снова болезненно сжалось. Голос девочки еле заметно дрожал. — Кто будет отдавать мне приказы? Разве я больше не нужна Вам? — в уголках бездонно голубых глаз начали поблёскивать в свете керосиновой лампы жемчужные слёзы.
— Ты… так сильно хочешь получить мои приказы? — тихо, обречённым тоном словно бы сам себе прошептал вопрос он, но тут же снова перешёл на повышенный тон. — Ты… действительно веришь, что я вижу в тебе инструмент?! Если бы это было так, я бы не держал тебя на руках и не заботился о том, чтобы никто не связывался с тобой, когда ты вырастешь! Несмотря ни на что, ты не понимаешь… что я чувствую… к тебе. Обычный… — он осёкся, — любой… наверняка бы понял. Причина, по которой я злюсь и страдаю — это ты! Но ты не понимаешь этого!
И угораздило же его влюбиться в неё.
— Разве у тебя нет чувств?! Это ведь не так, верно?! Нельзя сказать, что у тебя их нет. Разве не так? Если у тебя нет чувств, тогда что это за выражение? Ты ведь можешь сделать такое лицо, правда? — продолжал кричать он, с какой-то извращённой радостью замечая её полные ужаса глаза и дрожащие зрачки. Даже от одиноко скатившейся по щеке слезы сердцу стало легче. — У тебя есть чувства! У тебя… такое же сердце, как у меня, верно???
Говорят, лишь трое скажут вам правду — ребёнок, пьяный и человек в гневе.
Гилберт часто думал о том, из-за чего всё-таки Вайолет стала той, кем стала. Или из-за кого? Он самолично доводил себя до отчаяния своими размышлениями, хотел перерезать глотки всем тем, кто был причастен к саморазрушению души, сердца и разума малышки. Его малышки. Он люто ненавидел смутные образы людей, возникшие и до сих пор возникающие в его сознании. Но майор также понимал, что и он был причастен к этому. Он испортил ей жизнь. Он отпустил её на войну. Он сделал ей больно. И делает до сих пор. Отчаяние пожирало его, заставляя желать смерти, желать покончить с собой.
Он считал, что не достоин её.
Но отчаянно любил.
Желал ей лучшего.
Хотел защитить.
Для него она не инструмент. Не оружие.
Для него она обычная девушка. Девушка достойная жить свободно и быть любимой.
— Ты очень важна… и драгоценна.
— Нет, майор! Не смейте умирать!
— Я не хочу, чтобы тебе было больно. Я хочу, чтобы ты была здорова. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
— Замолчите!
— Вайолет… ты должна жить дальше и стать свободной. Сбежать из армии и жить своей жизнью. Ты будешь в порядке, даже если меня не будет рядом. Пожалуйста, живи.
— Нет! Замолчите! Пожалуйста, замолчите! Мы выберемся отсюда! Вместе выберемся! Я верю в это!
— Вайолет, я…
Слова болью отзываются во всех полученных ранах. Боль уже стала неотъемлемой частью и тела, и души. Пуля, застрявшая в глазу, невыносимой тяжестью давит на мозг. Не то что просто говорить и думать — дышать было сложно. А сердце разрывалось от вида слёз дорогого ему человечка.
Именно человечка.
Он бы отдал всё, чтобы она жила свободно.
Чтобы она не страдала.
Чтобы могла беззаботно улыбаться.
Чтобы улыбнулась сейчас.
— …люблю тебя.
Вот и всё.
Он чувствует небывалую лёгкость.
Он сказал это.
Признался.
Разум и тело отключаются.
— Я… люблю тебя? — эхом повторила она, заливаясь слезами ещё больше. — Что… что это значит? Что значит «я люблю тебя»?!