Гаррет поправляет подушку на диване, хотя в этом нет необходимости.
— Не знаю. Я не интересовался.
Я забираю у него подушку.
— Что с тобой происходит? Ты всегда странно ведешь себя, когда я спрашиваю об этом враче. А теперь темнишь об инъекции.
— Я не веду себя странно. — Его взгляд по-прежнему устремлен на диван.
— Гаррет, я знаю, что ты что-то скрываешь, а ты знаешь, что я не отстану. Так что рассказывай. В чем дело? — Я поднимаюсь с его коленей и, ожидая ответа, сажусь рядом с ним.
Он вздыхает, потом смотрит на меня таким взглядом, словно хочет, чтобы я просто забыла об этом. Но я не хочу, чтобы между нами были секреты.
Глава 8
— Ну так что, Гаррет? Что за дела с твоим врачом?
— Он состоит… Не знаю, как назвать это. В медицинской группе, о которой мало кому известно. Честно, Джейд, я и сам почти ничего не знаю.
— О чем ты говоришь?
Он колеблется.
— Только никому ни слова, хорошо? Я серьезно.
— Конечно.
— Как я уже сказал, всех подробностей об этой группе я не знаю. Никто ничего мне не рассказывал о них. Я даже не знаю, прав ли я. Просто я видел их возможности и делаю предположения. У меня есть лечащий врач, но я обращаюсь к нему только в случаях крайней необходимости.
— Почему? У этих людей магические целительные способности? — шучу я.
— Нет, но близко. Они используют передовые методы лечения, недоступные для большинства людей. Думаю, у них даже могут быть лекарства от некоторых тяжелых заболеваний.
— Ага, конечно. Думаю, ты смотришь слишком много фантастики. Звучит как-то малореально.
— Знаю, я не могу это доказать, но чем больше думаю об этом, тем больше верю. Несколько лет назад мой дед заболел раком легких, а затем болезнь просто прошла. Ему не делали ни химиотерапию, ни облучение. Ничего.
— Может, он просто выздоровел. Ты серьезно думаешь, что врачи могут скрывать лекарство от рака?
— Не хотелось бы этому верить, но у моего дедушки рак был весьма прогрессирующим. Как он смог выздороветь?
— Если ты прав, то это абсолютно безнравственно — предоставлять доступ к этим методам лечения лишь избранным людям. Полагаю, это только для богатых?
— Для богатых. Или высокопоставленных. Эта группа базируется в Вашингтоне. Там они заботятся о некоторых влиятельных людях.
— Вроде президента?
Он пожимает плечами.
— Или сенаторов, судей. Когда я стажировался в Вашингтоне, то видел там своего лечащего врача. Он заходил в кабинет сенатора, у которого я работал.
— Поэтому ты решил, что инъекция, которую тебе сделали, недоступна для обычных людей? Что в ней такого особенного?
— Врач сказал, она ускоряет регенерацию тканей, поэтому выздоровление проходит быстрее обычного. Я никогда ни о чем подобном не слышал. А ты?
— Нет, но, может, это новый препарат, и ты получил его одним из первых.
— Только подумай, Джейд. Моя рана заживала бы не один месяц. — Он указывает на область груди, куда стреляли. — Но врач заявил, что через неделю все опять будет в норме. У меня не получится участвовать в соревнованиях, но он сказал, что тренироваться я смогу без проблем. Тебе не кажется это странным?
— Ладно, теперь я думаю, что зря начала тебя спрашивать. Это действительно странно. Но ведь это просто твои догадки, да? Ты же не знаешь этого наверняка.
— Доказательств у меня нет. Но какое еще объяснение можно придумать?
— Ты спрашивал об этом отца?
— Нет. Он не расскажет. Кроме того, думаю, ты уже поняла, что в моей семье вопросов не задают. Еще одно негласное правило. Вещи просто случаются, и ты принимаешь их. По мере необходимости объясняют основы. На самом деле, я не хочу знать правду обо всем том дерьме, что творится в моей семье.
Раздается стук в дверь, и Гаррет уходит открыть ее.
— Мистер Кенсингтон, — слышу я мужской голос. — Простите за недоразумение. Шампанское за наш счет, разумеется. Вот бутылка, которую вы просили. Бесплатно.
— Спасибо. — Гаррет забирает бутылку, дает парню чаевые и закрывает дверь. — Вот. Теперь у тебя будет выбор. — Его серьезность сменилась на прежнее праздничное настроение.
Я решаю еще порасспрашивать его о секретной медицинской группе, но потом передумываю. Не уверена, что хочу знать еще больше.
— Чем теперь займемся? — Я беру у него бутылку и ставлю рядом с первой в ведерко со льдом.
Он подходит к окну и смотрит на публику внизу.
— Эти люди выглядят замерзшими до смерти, а им стоять еще часов семь.