Выпрыгнул из самолета. Надо мной прошел немецкий самолет, летчик выпустил по мне очередь из пулемета, хотел добить меня в воздухе.
Я упал в заросший пруд на нейтральной полосе. Только тут почувствовал страшную боль в плече. Я весь был облеплен грязью, из открытой раны била кровь. Левая рука повисла плетью…
За меня шел бой. С обеих сторон стреляли. Немцы хотели добить или захватить в плен. Свои – спасти. Летчик – это большая ценность. Наши пехотинцы пробивались ко мне. Они подбадривали меня. Кричали, что вытащат. Перед тем как потерять сознание, я слышал их голоса. Они называли тех, кто уже убит. Миша. Вася. Сережа. Старались спасти летчика…
Погибали, но не отступили.
Госпиталь, в который я попал, располагался в одной из школ города Елец. Очнувшись после операции среди стонущих от боли людей, уткнулся в подушку. Левой руки не было по самое плечо! Удалили вместе с лопаткой.
Лежал, уставившись в одну точку. Не знал, как дальше жить.
Врач сказал мне довольно строго, что летчик слишком большая ценность для армии, чтобы я впадал в меланхолию, вместо того чтобы выздоравливать.
– Какая ценность? Вы издеваетесь?
– Вы можете быть инструктором. Вы участник реальных боев. Сбивали врага. И в состоянии учить, передавать ваш опыт молодым!
Крыть нечем. Тут я еще вспомнил погибших солдат. Они сделали все, чтобы вытащить меня. А я расклеился. Непорядок.
С этого момента пошел на поправку. И начал думать о будущем.
Инструктор это хорошо, правильно. Но это была программа минимум. А программа максимум казалась для всех, кроме меня, невероятной и означала возвращение на фронт.
Сначала я стал одним из офицеров наземной службы. Когда в штабе армии сказал, что буду снова летать, мне напрямую ответили: «Да вы с ума сошли! Ни вашей жизнью, ни самолетом рисковать не будем!»
В то время 1-й Воздушной армией командовал Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Михаил Михайлович Громов – легендарный летчик, совершивший в 1937 году вместе с Юмашевым и Данилиным беспосадочный перелет через Северный полюс в Америку.
Когда-то в юности, будучи студентом, его портрет я повесил над своей кроватью в общежитии. Теперь решил попытаться лично обратиться к нему с просьбой дать мне возможность снова попробовать себя в летном деле. Об этом сам Громов замечательно рассказал в книге воспоминаний «На земле и в небе».
Помню, как впервые полетел с протезом вместо руки. Оторвал самолет от земли, набрал высоту. Я кричал, пел от радости. Я чувствовал себя победителем – я вернулся в небо! Больше всего мне не хотелось, чтобы ко мне относились как к инвалиду и подвижнику.
Никогда и никому не напоминал о моем физическом увечье. Никто и не догадывался, какую боль я испытывал в полете, как кровоточило плечо. Я выполнял задания наравне с другими – доставлял пакеты в штаб, перевозил раненых, летал к партизанам Белоруссии.
Не так давно Президент Белоруссии Александр Григорьевич Лукашенко лично вручил мне медаль «За освобождение Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков».
Всего за войну я совершил сто десять боевых вылетов. Шестьдесят из них будучи без руки. Вся жизнь после войны – это тоже вызов судьбе.
Я помнил о том, что какие-то незнакомые бойцы вытаскивали меня, раненого, под огнем, с нейтральной полосы, везли в госпиталь. Я и жив-то остался благодаря тому, что встретил много добрых людей.
Стал директором детского дома. Десятки сирот называли меня батей. Нарочно брался за такие дела, которые, казалось бы, не под силу инвалиду. Чтобы пример подавать мальчишкам.
Стал водить мотоцикл и даже принимал участие в соревнованиях. Например, на соревнованиях по мотокроссу в городе Брянске занял второе с место на мотоцикле с объемом двигателя 350 см3. Ребята очень радовались моей победе.
Пятерых детей-сирот мы с женой взяли к себе домой, в нашу семью, вырастили их вместе с двумя своими детьми.
Моя автобиографическая книга «Назван человеком из Легенды» переведена на многие языки, в том числе на чешский, испанский, китайский и др.».
Представляете, друзья? В сложное время карточек, постоянных лишений однорукий офицер в отставке самостоятельно строит дом! Водит машину. Увлекается пчеловодством. По-прежнему иногда поднимает в небо самолет. В последний раз Иван Леонов пилотировал в возрасте семидесяти лет самостоятельно и вторым пилотом в семьдесят семь.
Он говорил нам о том, как ему не хватает ощущения полета. Крыльев. Неба. Впрочем, он не унывал. И был занят делами. До восьмидесяти лет водил машину.