Блядь…. Мама врала мне. Нагло и гнусно, глядя прямо в глаза. Возмущение, обида и чувство предательства обжигают огнём. Достаю из кармана телефон и вызываю такси. Эмоции разрывают меня на части. Хочется кричать, бить и крушить. Руки сами в кулаки сжимаются, воздух со свистом вылетает из ноздрей. Меня распирает от гнева.
Всю дорогу до родительского дома подгоняю таксиста. Когда наконец-то захожу в подъезд, устремляюсь на седьмой этаж бегом. Нет терпения ждать, когда доковыляет лифт. Остановившись напротив двери, хочу со всей силы зарядить по ней кулаком, но торможу буквально за пару сантиметров. Ярость стучит в ушах и не дает здраво мыслить. А надо.
Приваливаюсь к стене и перевожу дыхание. Отвращение к собственной матери зашкаливает, но мне же будет лучше, если я поговорю с ней спокойно и узнаю то, что мне нужно, а не наору, хлопну дверью и уеду. Поэтому простояв в подъезде несколько минут и немного успокоившись, цивилизованно нажимаю звонок. Часы показывают половину первого ночи, наверное, уже спать легли.
— Кто там? — раздается мамин сонный голос за дверью.
— Это я, мам.
Замки щёлкают, дверь открывается и передо мной предстоет изумленная мать в халате.
— Никита!? Господи! Как… Что… Почему ты не сказал, что приедешь!?
Родительница бросается меня обнимать, буквально виснет на моей шее. Из глубины квартиры выходит сонный отец в одних спортивных штанах.
— Никита! Почему не сказал, что приедешь?
Отца я обнимаю без особого желания. Он же тоже наверняка все знал, а не рассказал мне.
— Почему ты не сказал, что приедешь? Ты надолго? Разве у тебя отпуск? — мама заряжает в меня вопросами.
— Я приехал спонтанно и через пару часов мне надо лететь обратно.
— Ты по делам сборной прилетал?
— Нет. Мы можем поговорить?
— Да, конечно, пойдем на кухню. Что-то случилось?
Я разуваюсь, но куртку не снимаю. Вряд ли задержусь тут надолго. На кухне мама суетится, ставит чайник, достаёт что-то из холодильника. Это мельтешение ещё больше распаляет меня.
— Я ничего не буду ни есть, ни пить. Можешь сесть? — произношу с раздражением.
Мама замирает с кастрюлей в руках. Потом, видимо, понимает, что дело серьёзное, убирает ее обратно в холодильник и садится рядом с отцом.
— Никита, что случилось? — испуганно спрашивает.
— Я виделся с Лилей. Она рассказала мне обо всем, что с ней произошло.
И мать, и отец застывают с вытаращенными глазами. Вид у обоих такой, будто я поймал их с поличным на месте преступления.
— Кхм, ну я пойду спать, мне завтра на работу, — отец первым приходит в себя. — Никит, ну ты почаще приезжай, — говорит, вставая со стула. Хлопает меня пару раз по плечу и выходит из кухни.
Ну да, а как еще может отреагировать отец, если все, что касалось ситуации с Лилей, исходило от матери.
— Никита, я тебя не очень поняла… — нервно начинает.
— Я видел Лилю. Я разговаривал с ней.
— О чем именно разговаривал?
Гнев вспыхивает с новой силой. Меня бесит, что мама решила прикинуться дурочкой.
— Почему ты скрыла от меня все?
Как ни стараюсь держать себя в руках, а, судя по изменившейся в лице маме, я ее пугаю. Порывается что-то сказать, но замирает с открытым ртом. Захлопывает его и молчит.
— Ты скрыла от меня, что на Лилю напали, — цежу со злостью. — Ты скрыла от меня, что она была беременна и потеряла ребёнка. Ты заплатила следователю, чтобы меня не допрашивали. Ты лгала мне в глаза, что Лиля больше тут не живет, потому что переехала к парню и выходит замуж, — делаю глубокий вдох, чтобы не разнести нахрен всю кухню. — Зачем ты это делала, мама?
Она растерянно молчит. Глаза наливаются слезами, но этим трюком меня не проймёшь.
— Я боялась, что ты бросишь футбол! — наконец, выпаливает и шмыгает носом. — Ты так долго шёл к этому, столько лет. У тебя не было нормального детства! Ты терпел изнурительные тренировки, травмы. У тебя столько переломов было, сотрясений. А колено? Да ты чуть ноги не лишился! Ты столько работал, ты всего себя посвятил футболу. Я боялась, что все твои труды окажутся напрасны!
По ее лицу бегут слезы. Они меня вообще не трогают. Вспоминаю плачущую Лилю — и ярость новой вспышкой ослепляет.
— Ты не имела никакого права скрывать от меня такое. Ты хоть понимаешь, что ты наделала?
— Я спасла твою карьеру!
— Да мне нахрен не нужна эта карьера! — рявкаю и, не выдержав, со всей силы бью по столу. Мама вздрагивает и натягивается как струна. — Ты не имела права утаивать от меня! Ты не имела права подкупать следователя! Ты не имела права лгать мне про Лилю! Что она тебе сделала, что ты так поступила?