- Ирка-дырка, алкошня! Ха-ха, ха-ха, ха-ха-ха!
А сделав эти шаги, Летта замерла. Возле скамейки одного из заброшенных домов смирно отдыхала на траве Ирка Огурцова. Возле нее носились пятеро ребятишек и бросая прямо в нее камнями и палками, выкрикивали дразнилку, весело хохоча.
- Вы что это творите! – Летта решительно подошла к компании. – А ну, перестаньте!
Двое замызганных до немогу ребят – замерло на месте. Двое – бросились кто куда. А один, видимо самый храбрый выпалил:
- Тетенька, будете проходить мимо – проходите.
Глаза Летты округлились:
- И от куда мы такие умные?
- От верблюда! А вы откуда такая?
- Какая разница. Оставьте Иру в покое.
- А тебе какое до нее дело?
Летта не могла поверить в наглость пяти-шести летнего чумазого лапоухого мальчугана:
- То есть?
- Тетенька, ты куда-то шла, вот иди. А этой алкашке ведь все равно, а нам весело.
Ошарашенная Летта практически подбежала к ветхому забору, с которого свисали ветки клена.
- Я тебе сейчас покажу, засранец малолетний, какое мне дело! – сломав приличных размеров прут, Виолетта бросилась за мальчуганом, который мгновенно набрал скорость и исчез, словно его никогда здесь и не было. – А вы чего ждете?
Двое, которые испуганно наблюдали за происходящим, моментально последовали его примеру:
- Господи, Ира, что же с тобой произошло?
Виолетта склонилась над неподвижным телом. Понимая, что больше помочь ей ничем не сможет, девушка молча втупилась в изуродованное алкоголем лицо. Огурцова никогда не была красавицей, но всегда стремилась к этому, и старательно ухаживала за собой. Она не была красавицей, но сумела подать себя так, что все считали ее деревенской звездой, а сейчас она была деревенским алкоголиком. Как девушка, которая пользовалась популярностью среди парней, была дочерью зажиточных фермеров и студенткой какого-то ВУЗа, смогла скатиться до того, что бы спать на улице в собственной моче забросанная камнями соседской детворы? Виолетта просто отказывалась верить собственным глазам.
- Что, страшно?
Женский голос прямо над головой, заставил Летту приподняться:
- Страшно, – выпрямившись, Летта увидела перед собой тучную женщину, понятия не имея кто это, но голос был знаком.
- Вижу, ее ты быстрее узнала, чем меня.
Только когда женщина продолжила разговор и ткнула пальцем в Ирку, Летта поняла, с кем ей посчастливилось встретиться:
- Я бы ее никогда не узнала, просто это не первая наша встреча. – Виолетта старательно отводила глаза, боясь показать весь ужас, от увиденного в своих глазах. – Так что Таня, у вас ничья.
- Что, я так сильно изменилась? – вперевалочку, Таня подошла к скамейке, ножки которой крепко обнимала Ира. – Ты тоже, не осталась на месте, вот только у меня нет твоих миллионов, а приходится пахать словно лошадь ломовая, видимо поэтому мы в разные стороны то и изменились.
Голос Таньки Кобыловой, как и много лет назад был для Летты сопоставим со звуком пенопласта по стеклу, или ногтей по железу, но раньше ей не была так противна картинка. А сейчас Таня и выглядела не лучше, чем звучал ее голос. Они с Огурцовой были одноклассницами и обоих года не пощадили. Хотя, какие уж тут года? Всего каких-то семь с половиной лет, а одна спилась, а другая похожа на жирную свинью.
- Тебе не приходило в голову, что мои миллионы мне на голову просто так не упали? – парировала Летта.
- Ты о писанине своей? – Танька взглядом полным зависти и ненависти сверлила Виолетту насквозь. – Читала я твои сказочки, ничего особенного. Подумаешь, великое дело за полдня наклацать пару книжек, то ли дело в огороде сутками – сначала с граблями, потом с плугом, потом с сапкой, с лопатой... Коровы, свиньи, кони, дети! Посмотрела бы я на тебя не сбежи ты в город.
Одному Богу известно – сколько боли и ненависти вложила в каждое негромкое слово Таня. Она была так искренна, что Летте стало ее просто жаль:
- А я и ничего не говорю. Каждому свое. Одинаковых судеб не бывает, каждый несет свой крест.
- Это как сказать, – Таня выдохнула, и Летта поняла, что сейчас будет излияние души, как это уже было с дядей Васей. – Я вот думаю, что ТВОЙ крест несу. Это ведь из-за меня у вас с Серегой ничего не вышло, а любовь-то какая была. Вот если бы я не вмешалась тогда, если бы не позарилась на первого парня на селе, жила бы сейчас, как сыр в масле с Колькой Жирновым с райцентра. Он все время за мной бегал. Сколько признаний, сколько цветов, сколько игрушек мягких, а я… Я видите ль не люблю его! Тьфу! Бес попутал в молодости, а расхлебывать приходиться и по сей день. Сережка то твой любименький не таким уж и идеалом оказался. Лодырь и пьянь! Из года в год под Новый год запивает, и из дому уходит, а на мне все хозяйство, дети… Господи, одному тебе известно, сколько я слез выплакала, сколько молитв прочитала. А могла бы жить в городе, быть женой владельца сети киосков, и наслаждаться всеми прелестями жизни, а приходится в говне днями барахтаться.
Полным жалости взглядом Летта смотрела на опустившую вниз голову Таньку и ее взгляд поймал падающие на землю капли.
- Вот, снова слезы. Как подумаю обо всем этом. Как вспомню… А раньше ведь местной красоткой была, глаз не оторвать. Каждый хотел со мной встречаться, каждый просто меня хотел. Любовь… Да в жопу такую любовь, когда повеситься хочется. Может так бы и поступила, если бы не дети. Только они, то счастье, которое мне подарил Сережа, да и то, их тоже иногда удавить хочется, но это пустое, я за них на все пойду. – Танька быстро вытерла ладошкой слезы, подобрала сопли и продолжила. – Посмотри на Ирку, до чего ее любовь довела. А ведь говорила, не нужен тебе этот Валерка, не нужен. Он ведь воровал все что видел, а то что не видел, мечтал стырить. А она все – люблю я его. Вот и долюбились. Он уже два года как умер, вернее в тюрьме повесили. А она, она горе заливать стала безбожно… Жалко, им Бог детей не послал, может и не докатилась бы до этого, – Таня пнула ногой бывшую подругу. – Вот и вся любовь. Много шума из ничего.
С каждым Татьяниным словом, Летте хотелось просто разрыдаться – что случилось со всеми ними?
- Сказочно живется только тебе, да Ольке Олейник, однокашнице твоей. Ты сбежала куда глаза глядят и в люди выбилась, а она от учебы чуть с ума не сошла, так из кожи вон лезла. Вот и заметил ее такой же дебил-заучка, сынок мэра, так она теперь у нас первая леди района, и совсем не важно, что как была овцой кривоногой так и осталась. Я только сейчас понимаю, счастье, оно ведь не в красоте вовсе. Что из того что я, Ирка, Зоя, Ксюха, Карина, Юлька, Ленка славились на все близлежащие деревни как самые популярные, веселые и прекрасные? Все теперь красуются у стойла с коровами, да загона со свиньями, только в разных деревнях. Кроме, этой, естественно.
Танька вновь пнула ногой Иру и утирая слезы грязной рукой, подняла голову:
- Я, собственно, чего в разгар рабочего дня по селу гуляю, ты здесь мальца моего не видела? – впервые взглянув прямо в лицо Виолетты поинтересовалась Кобылова. – Блин, что это я, нашла у кого спросить, ты ведь в глаза его никогда не видела.
- Нет, почему, – Летта вспомнила рассказ дяди Васи о внуке-разбойнике, и в памяти всплыл образ чумазого мальчугана, что всего несколько минут назад издевался над Иркой. – Он только что с компанией здесь был, а потом убежал – вон туда.
Летта не стала вдаваться в подробности на тему – чем он здесь занимался, а просто указала в ту сторону, куда уносили ноги этого малого, на что Таня удивленно вздернула брови:
- А ты уверена, что это мой Васька?
- Уверена, – улыбнулась впервые за весь разговор Виолетта.
- Ты прости, что я тут разнылась, так… наболело. Туда, говоришь, мое маленькое чудовище убежало?
- Ага.
Танька покинула скамейку и пошла по указанному пути.
- Тань, прости и ты меня, – окликнула Летта.
- За что?
- За все.
- Хорошо. – Тяжело дыша, переваливаясь с ноги на ногу, девушка продолжила свой путь, то и дело выкрикивая имя своего сына.