— На краю.
— Пойдемте вместе, — предложил он Оньке.
Онька еще посудачила, потом пропустила Мишку вперед и пошла сзади, на кого-то ворча. От земли полз пар, в оградах мелькали заспанные бабы, и Онька перекрикивалась с каждой, не забывала подзадеть словцом. Солнце еще не возникло, но в чернеющем в конце улицы леске сквозило уже что-то утреннее, серое. В одном месте лужа разлилась до оград — не обойти. Мишка, цепляясь за жерди, перебрался вперед, а Онька не стала держаться, запускала сапоги по голяшки в воду и приговаривала: «Все равно уж теперь. Все равно чиститься».
Почти на всех подоконниках стояли комнатные цветы, в некоторых домах отсовывали занавески и с деревенской откровенностью всматривались в незнакомого, одновременно сообщая сидевшим в глубине, кто с кем идет. В одном окне занавесок не было совсем, свет еще не горел.
— Варь! — позвала Онька.
Тотчас во двор вынырнула из сеней женщина без платка и в простом коротеньком платьице, в калошах на босу ногу.
— Чо? — спросила она.
Мишка невольно изучал ее. Приметив чужого, она постыдилась своих голых до самых коленок ног, подергала платье. Губастая Онька точно показывала их друг другу.
— Чем занимаешься?
— Ничем, — ответила Варя. — Встала, холодно, печку растоплять неохота. Приехали помощнички?
— Вот же видишь, — кивнула Онька на Мишку. — Только слезли — уже спрашивают: «А клуб у вас есть?» Больно много не наработают.
Очень миловидна была Варя: сероглазая, простая. Онька казалась хуже, зато была бойка и смешлива, и Мишка подумал о ней нехорошее.
Они вели какой-то секретный разговор.
— Чо ж не пришла? — укоряла Онька.
— Сестра ж уехала в Северное. На месяц, а на кого я их брошу?
— Уложила бы, и все.
— Да-а, потом сиди и болей душой.
— Мне чо-то сказать тебе надо.
— Чо такое?
— После уж.
— После забудешь.
— Напомнишь.
— Ну идите, а то я замерзла. Придется топить, ой, трясет всю.
Теперь Мишка шел сзади. Подтягивая пальцами юбку, Онька широко выставляла ноги, вся нагибаясь вперед, тяжело шлепая сапогами. Он представил ее в компании, за столом, когда собираются все свои, — как она пьет наравне с мужиками и после во всю мочь затевает простонародные песни, так что на шее вспухают синие жилы.
От председателя Онька повела его к себе. Оказалось, что дом ее чуть наискосок от Вариного. В первой комнате были печь, кровать возле двери и стол у окна; в другой, попросторней, с окнами на огород, высоко и мягко стояла другая кровать с пухлыми подушками у спинок. На стене висели плакат и фотокарточки в рамках — на одной карточке она, неестественно напряженная, в блузке и подкрашенная, с испуганным желанием выйти красивой.
— Вот я молодая, — похвалилась она. — Ничего получилось.
— А сейчас что? Старая, что ли?
— Не девятнадцать же. Тебе, поди, такая не нужна? — сказала она насмешливо. — Сколько тебе?
— Скоро девятнадцать.
— Ну вот.. — Она нащупала сквозь платье лифчик и поправила его, не стесняясь Мишки. Потом села и подтянула под юбкой чулок. — С дороги проголодался, поди? У меня ничего и нет, сама с утра перехватила немножко. Молоко будешь? Да ты со мной не стесняйся, у меня все просто делается. Я не студентка.
— Спасибо, меня там покормят.
— Не хочешь, как хочешь. Чо ж это я сделать хотела? Забыла. Появился в доме мужчина, и я все перезабыла.
— Как тут живете?
— Кому как вздумается. Молодежи мало. Вас вон сколько пригнали, пойдем к председателю, попросим, чтоб прикрепили к нам несколько человек на ночку.
И довольно захохотала, бесовски испытывая Мишку взглядом.
«Вот девка! — восхищенно поразился Мишка, — Ей все нипочем».
В сенках кто-то затопал, дверь скрипнула, и на пороге появилась Варя.
— Я знаешь чо к тебе пришла? У тебе нет случайно… Иди сюда! — сбилась она, увидев Мишку. — По секрету.
Они зашептались у порога.
— Нима-ало, — отказывалась Варя. — Я только то и сказала, так это чтоб он меньше язык распускал.
— Я ему говорю: «Знаешь чо: мало тебя Варя простила еще. Тебе бы надо голову снести. Не попал ты мне».
— Пусть. Пусть чо хочет, то и мелет. Их слушать! Чтоб ноги его не было.
— …когда захочу.
— Ну да… Ага… Еще чего… Гляди-ко. Думают, что Варька совсем уж… Куда там.
— Ты ж смотри…
— Ладно. Пошла я. Ты зайдешь за мной?
— Ага.
— А это чо?
— За председателем вместе ходили.
Небо над селом очистилось, светлей глядели окна; в Варином домике, когда Мишка шел мимо от Оньки, белели стены, сама она сидела к нему спиной и что-то делала.