— Пошли? — сказала она по-свойски. Она никого не боялась, напрасно студентки морщились и шептались.
— Пойдем, — согласился Мишка, тронул ее шершавую ладонь, второй рукой обнял за спину, и она сразу же жарко сошлась с его грудью. В тесноте он повернул к ней голову, она тоскливо сузила глаза, улыбнулась и еще крепче подалась к нему.
«Вот тебе и встреча. А Варя не пришла. Вари-то нет, жаль, очень жаль».
— Давай не будем кружиться, — попросила Онька. — Я падаю.
— Я же держу тебя.
— Я тяжела. Уронишь — не подымешь.
— Возможно.
— Что это у тебя слова не допросишься?
— Я разговариваю.
— Нет, днем я имею в виду.
— А-а…
— Такой серьезный, куда там! Скучно тебе у нас?
— Наоборот. С такими не соскучишься.
— Подожди, еще не то будет, — как-то тайно пообещала Онька. — Мы еще не так можем.
— Кто же «мы»? С Варей?
— Чо-чо?
— Ничего.
— Я не глухая.
— Ты такая.
— Да, я такая ли еще, — сказала она и тесно подставила ноги.
— Где ж твоя подруга?
— Зачем тебе?
— Просто.
— Просто, так нечего и спрашивать.
— Ну все-таки.
— Варе здесь делать нечего. Она серьезная.
— Как и ты?
— Я какая есть, — сказал она и сжала руку.
На них вовсю смотрели.
— Коля чем-то недоволен, — сказал Мишка.
— Пускай завидует.
После вальса они танцевали танго. Нина с укоризной наблюдала из угла. Заиграли фокстрот, и Мишка пригласил ее. Нежная, хрупкая, она ему тоже нравилась, и он уже не знал, кого сегодня провожать: ее или Оньку.
— Миш… — сказала она. — Наши девочки тебя осуждают.
— За что?
— Подумай.
— Мне скучно с ними. Хоть других послушать. Скучно плести о киноартистах.
— Ты все равно уедешь… — осторожно намекала Нина. — Ну что общего?
— С Онькой, что ли?
— Хотя бы. Тебя уважать перестанут.
— Интересно мне. Нравится.
— О коровах захотелось поговорить?
— О доярках, — съязвил Мишка.
— Глупо.
Лавки от стен с грохотом перетащили к середине, поближе к сцене, задернулся легкий занавес, и объявили о концерте. Двери в клубе не закрывались, на улице курили два парня, и веяло тишиной.
Концерт был большой. Сначала спел хор, потом пела Нина. Голос ее был чист и далек, точно из поля, и она нравилась зрителям, немножко свысока кланялась и заходила в угол, где стоял и вспоминал слова смешного рассказа Мишка. Он вышел, и зал как бы вздохнул, узнал его, зароптал: «О-о-о!..» Мишка увидел луну в двери и Оньку, задравшую голову на последнем ряду, подгонявшую криком: «Давай не тяни, терпение лопается!» И эта простота реплики, и легкое Мишкино настроение с тех минут, когда он бежал на речку и обратно, когда собирался в клуб под горку, когда ждал Варю и танцевал с Онькой, и то, как Нина мягко подтолкнула его, объявив номер, — все помогло ему, и он с охотой, не надрываясь, рассказал смешную историю про телушку, ворвавшуюся в церковь во время молитвы. Зал стонал, колыхался, хлопал, а в дверях молочным пятном сияла над деревней луна.
— Ой, Миш, так здорово! — обняла Нина за кулисами, и они прислонились, затихли вместе, следя за выступлением гитаристов. — Ты останешься после концерта?
— Потолкаюсь, а что?
— Я хочу тебе сказать что-то.
— Ты еще будешь петь? — спросил Мишка. — Спой «Встречай меня», им понравится.
— Ты хочешь, чтоб я спела?
— Хочу.
— Хорошо, я спою. Настоящую деревенскую песню.
Нет, песня была не просто деревенская, и была она для всех на свете, тихо, но тонко задевала за сердце. Пела Нина, переживая, чутко и нежно, и необыкновенна хороши, просты и доходчивы до глубин были слова в эту ночь, под луной в распахнутой двери, когда голос звучал точно из поля. И то, что в песне кто-то обещал, что еще не все прошло, еще не вся брошена черемуха, еще будет их время, то, что слова были давным-давно знакомы и здесь вдруг новы, и каждый считал их своими, собой сказанными, каждый думал о себе или хотел, чтобы это было о нем, с ним случилось, стряслось, — все было к месту, к этому вечеру, к поляне, к возвращению из леса, к Варе, а где она, почему не пришла? Отдаваясь песне, переполненный, щедрый, Мишка вдруг понял, что в жизни еще не раз придется вздрагивать от этого.
— А ты, оказывается, артист! — сказала ему Онька после концерта. — Тебе в Москву надо. От души посмеялись.
— Песня тебе понравилась?
— Мы ее с Варькой лучше поем. В компании — так вообще не оторвешься, сразу в кого-нибудь из нас влюбишься.