Светлова, оставив мокрого и отплевывающегося Дормана, бросилась по квартире в поисках телефона.
Она, оказывается, успела к Дорману вовремя…
Когда через полчаса Кирилл Бенедиктович в банном халате с еще мокрой головой, но уже вполне живой, прихлебывал крепкий чай из кружки с видом брюссельского мальчика — Манекена Пис, Аня стала собираться.
— Мне пора…
— Да посидите еще, — испуганно остановил ее Дорман. — Честно говоря, я так ничего и не понял.
— Потом объясню… Если смогу.
— Но задержитесь еще немного!
— Да вы, кажется, уже вполне… Вполне здоровы и вне опасности.
— Я ваш должник! — Дорман попробовал встать… Но Светлова усадила его, как маленького, обратно в кресло.
— Это хорошо, что должник…
И Аня кратко сформулировала, какой именно помощи она ждет от великого режиссера.
Как только Дорман сделал необходимый ей звонок, Светлова бросилась к дверям.
— Я вас провожу!.. — успел прокричать ей вслед великий — всех времен и народов — режиссер.
— Не надо! Поправляйтесь, набирайтесь сил…
Про себя Аня подумала: что-то ей последнее время часто приходится говорить эту фразу…
Вот-вот появится творец, который сделает новую оперу! — предрекают одни критики.
Оперное искусство, мол, умирает, кричат другие. Что будет с оперой?
А ничего…
Опера уже четыреста лет существует, и каждые пятьдесят лет говорят, что она умирает. Но до сегодняшнего дня, как видите, жива. На Западе, кстати, вообще бум оперного искусства — невозможно попасть ни на один хороший оперный спектакль. И зритель помолодел. На спектаклях много молодежи.
Не умерла опера… Потому что всегда находились гениальные люди, которые ее реформировали.
«Нужны гениальные постановщики…» — твердят все кругом.
Но он есть!
Опера — это ведь синтез искусств. Там должно быть все.
У него — даже более, чем все… То, чего не было никогда…
И они, эти критики, все они просто не знают, что он — гениальный реформатор — уже появился…
А Дорман хотел выгнать его из театра… Лишить общения с искусством…
Вызвал его к себе в кабинет… Спрашивал, грубо, резко, что за история с Цвигун? И как он, мол, смеет подражать его, Дормана, голосу…
«Я не хочу ни в чем разбираться… — сказал Дорман. — Но две недели, положенные по трудовому законодательству, — и чтобы ноги вашей больше в театре не было…»
Да, это свойство, конечно, именно людей интеллигентных, они ни в чем не хотят разбираться, «копаться»…
Однако, если бы Дорман вдруг передумал и стал «разбираться» в том, что случилось с Викой Цвигун…
Это дормановское разбирательство стало бы для него смертельно опасно. В целях личной безопасности он просто обязан был такое гипотетическое разбирательство предотвратить.
И так кричать на него… Разумеется, Дорман не мог не поплатиться за это!
Ему очень помогли ключи от квартиры Дормана.
Бедная, предусмотрительная и хитрая Вика Цвигун — вот только финала своего, увы, она не смогла предусмотреть! — Вика со всех попадавших ей в руки в кабинете шефа «Делоса» ключей делала копии. А он, пользуясь Викиной сумочкой, делал копии — с копий…
Итак, дождавшись, когда вернувшийся домой Дорман пойдет в ванную, что вполне естественно для вернувшегося после трудового дня человека… И услышав шум воды — с лестничной площадки это слышно! — вошел незаметно в квартиру Дормана. Закрыл снаружи дверь ванной и воспользовался баллончиком с газом… Тонкий резиновый шланг, ведущий от баллончика, вставляется в щель между дверью и полом…
Вот и все.
Потому что Дорман хотел лишить его шанса.
Да, именно так он и воспринимал все свои действия за последнее время… Как шанс.
Как возможность реализовать неиспользованные потенциальные способности.
Второе рождение.
Когда кажется, что все уже в жизни предопределено на много лет вперед, до последнего дня… И взять все — и перевернуть!
Даже есть такая телепрограмма: «Сделай шаг!» Так и называется.
Как еще это называется? Начать новую жизнь? С понедельника? Он, правда, не помнит, был ли тот день понедельником…
Он не лгал этой ее светловолосой подруге… Нисколько. Так все и было. Он приехал к Джульетте с приятелем. Всего лишь визит к «женщине без комплексов». Просто деньги — и море любви. И вдруг… Первый щелчок по сердцу — эти две трогательные буковки в ее имени: «тт-а»! Джульетта… Как прикосновение палочек к барабанной коже.