Ане было слышно, как они переговаривались:
— Какой-то сумасшедший! Сидел-сидел…
— И вдруг как вскочит ни с того ни с сего! Никто его и не трогал…
— У меня прямо сердце упало, как он к выходу побежал… Сразу поняла, что не к добру.
— Стюардессу сшиб…
— А огонь какой был! Мы ведь запросто могли уже того…
— Взлететь!
— Вот именно… Взлететь! На воздух! Но только без самолета…
Больше всех возмущался случившимся немолодой грузин — представитель грузинской авиакомпании, провожавший по долгу службы рейс…
Именно на его «Жигулях», оставленных с ключами и открытой дверью ненадолго рядом с самолетом, Лагранж и отправился в последний путь.
«Может быть, последней каплей для Лагранжа стал автобус со случайным спецназом, увиденный им из иллюминатора? — думала Аня. — Увиденный именно в тот момент, когда он, чувствуя себя в ловушке, лихорадочно придумывал, как спастись, зная, что при посадке в Тбилиси его арестуют…»
Может, и так… Впрочем, кому дано знать, что может оказаться последней каплей для человека, на чью психику давит груз столь невозможных, нечеловеческих преступлений?!
Светлову мучил еще один остававшийся без ответа вопрос: где он был, если во Внуково Антон Иванович высадил его в четыре тридцать, а уехал он из Гореловки в час ночи. Разыскать Антона Ивановича и спросить? А глупо, что не сообразили узнать: не заезжали они куда-нибудь?
Дверь так долго не открывали, что Аня решила — случилось все-таки самое страшное…
Наконец послышались слабые, шаркающие шаги.
— Да, он был у меня… Свалился на мою голову посреди ночи. Да что там… Почти под утро!
Вот так! Анна, увы, угадала.
Угадала, просто используя метод перечисления…
Безжизненное, тронутое тлением тело «Аиды»-студентки покоилось на дне темницы-ямы в гараже рядом с его домом в Гореловке.
Джульетта — в морге.
Останки Кармен — в наличии.
Галя Вик — слепая Иоланта — найдена мертвой и обезображенной.
В его «репертуаре» был пробел… Непонятно оставалось, что произошло с Пиковой дамой… И Аня, не став тратить время на поиски таксиста Антона Ивановича и дальнейшие расспросы (одна только мысль о мучительнейшем диалоге с огромным количеством «ну» приводила Светлову в трепет), прямиком устремилась в Скатертный переулок…
— С вами все в порядке?
— Слава богу, в порядке…
— Точно?
Аня с сомнением оглядела — в чем душа держится?! — старую женщину.
— Точно, точно… Можете не волноваться…
— Как же не волноваться?!
— Ну, понимаете, я хитрая… Еще в детстве этот фокус придумала… Первый раз получилось случайно — само собой и вполне естественно. А когда я поняла, какое это производит впечатление на окружающих, потом уж вовсю этим пользовалась… Как что не по мне… Конфет родители не дают или во дворе дети донимают. Я — раз! — и прикидываюсь, изображаю обморок… Даже дыхание умею останавливать — я, знаете, ведь и йогой какое-то время баловалась. Хотя сегодня притворяться, право, почти не пришлось… Он натурально, милая, хотел меня убить! Состоянием аффекта это трудно объяснить…
— Натурально… — подтвердила Аня. — Это он может.
— Вот так все это выглядит! — Антонина Викторовна вдруг закрыла глаза и свесила голову набок. Старческая бледная кожа, тонкая безжизненная шея в ярком вороте японского кимоно — старушка выглядела как размороженная курица, отчего-то упакованная в новогоднюю разноцветную бумагу для подарков.
— Правда, похоже? — с удовольствием поинтересовалась пожилая дама, хитро блеснув глазами.
— Правда.
«Да, по всей видимости, это притворство старую женщину и спасло! Он пытался ее задушить — и решил, что достиг результата».
— К тому же он торопился… — продолжала Пиковая дама, — ему нужна была, собственно говоря, не я!
— А что же он хотел? — удивилась Светлова.
— Да вот… Посмотрите!
Антонина Викторовна подвела Анну к стеклянной горке, где чернели бархатным нутром раскрытые настежь коробки с углублениями.
— Коллекция его отца… Все забрал!
— Почему Тбилиси? — резко спросила Светлова.
— Что Тбилиси?
— Почему он хотел улететь именно в Тбилиси?
Дама дотронулась до висков…
— Минутку! Припоминаю… Знаете…
— Да?
— Там, кажется, живет кто-то, кто всегда был готов купить эту драгоценную коллекцию монет целиком… Коллекционер. Настоящий.
Сережа продавал монеты время от времени по отдельности. То золотой червонец, то еще что-нибудь… Но чтобы целиком и сразу, и получить хорошие настоящие деньги, которых коллекция стоит, — тут нужен особый человек, настоящий коллекционер. Человек, который понимает ценность, давно приглядывается, мечтает, можно сказать, жаждет приобрести… Таких людей, сами понимаете, много не бывает… В Тбилиси такой человек — я знаю это еще от Сережиного отца — есть.