На засветившемся экране возник знаменитый оперный певец и расспрашивающий его журналист.
Аня убиралась и мимоходом слушала бубнящий телевизор… Это было что-то вроде передачи «В мире искусства». Интервью с этим самым великим певцом.
— Да-да, — отвечал певец, — я сам пел в таких спектаклях, в Королевской опере. Пел «Тоску». И был одет в военную форму образца 1942 года… Было очень смешно, когда я на первой репетиции «Тоски» в Лондоне, прохаживаясь за кулисами, наткнулся на совершенно голую девушку…
— Вам правда было смешно?
— Очень… Эта девушка, тоже хохоча, бежала со сцены. Оказывается, по сценарию, в начале второго акта «Тоски» полицмейстер занимается с ней на сцене любовью…
«Так… — Аня сжала ладонями виски. — Оборванные фразы бывают лучше закругленных! Они наталкивают на неожиданные мысли…»
Как он сказал? «Стремление к реализму, граничащее…» С чем?! Почему не сказал: с чем граничащее?
С чем граничит оно, это стремление к реализму, в конце-то концов?
Ведь если на сцене Королевской оперы возможна почти настоящая любовь и настоящая голая девушка, то на этой сцене… — Аня посмотрела за окно на улицу, — возможна почти настоящая смерть? Или совсем настоящая?!»
— Но вы знаете, — продолжал знаменитый оперный певец в телевизоре, — сторонники реалистического направления, которые начали утверждать жизненную правду в опере, появились не сегодня. Давно. Не стоит считать это исключительно модным сиюминутным веянием…
«А поподробнее?» — пробормотала Светлова, потому что интервьюер в телевизоре сидел, аки пень, кажется, совсем забыв о своем собеседнике и думая о чем-то своем, «о девичьем».
— Их, этих приверженцев гиперреализма, называют веристами… — откликнулся на просьбу телезрительницы Светловой оперный певец. — «Vera» — это «правда» по-итальянски. У них, знаете ли, есть совершенно блистательные оперы… Например, «Паяцы» Леонкавалло…
«И это как, захватывает?» — продолжала свой диалог на дистанции Аня.
— И, уверяю вас, эта новая форма оперы привлекает людей. Я вообще верю, что не сегодня-завтра появится человек, который найдет новую форму выражения… Опера, знаете ли, не элитарное, а живое и простое, как жизнь, радостное искусство…
Аня вдруг стала лихорадочно собираться. И через десять минут была уже на улице. Очень быстро — рекорд для Книги Гиннесса — добралась до «Молотка».
В общем, через полчаса Анна уже стояла снова в раздумьях под аркой, ведущей в «Молоток».
Перед ней снова висел репертуар. Репертуар оперного театра «Делос».
«Кармен».
«Травиата».
«Аида».
«Иоланта».
«Театральный грим», — сказала тогда Мила Смирнова.
«Постановочная работа», — сказал следователь-пофигист.
Галя Вик была слепой девушкой…
Виолетта Валери была куртизанкой. Кармен — цыганкой… Аида… Впрочем… ну не мог он объять необъятное — охватить сразу весь репертуар..
Хотя… Аида была темнокожей…
Пропавшая студентка? Та темнокожая иностранка…
Анна вспомнила, что капитан говорил о «свежих случаях»: среди числящихся пропавшими — темнокожая девушка.
Аида?
Постановочная смерть, продуманные штрихи, детали… Грим театральный, цветы…
А что, если и вправду опера — «живое и простое, как жизнь, искусство»?
Во всяком случае, этот человек воспринимал, очевидно, его именно так: слишком серьезно, слишком как жизнь.
Как там было сказано: «Не сегодня-завтра появится человек, который найдет новую форму выражения»…
Неужто уже появился?
— А, да-да… «Мобил-моторс»! Проходите, устраивайтесь… — Кирилл Бенедиктович Дорман гостеприимно обвел рукой почти пустой зал, приглашая Аню пройти.
У Дормана был «Крайслер», новехонький, с иголочки, купленный только-только и с хорошей скидкой…
И вот так Аня попала к нему на репетицию: то есть не благодаря своим достоинствам и неотразимости, а благодаря Пете.
— Моя жена большая поклонница оперного искусства, и ей, в общем, ей очень интересно заглянуть, так сказать, за кулисы, на творческую, так сказать, кухню… Узнать, как рождается искусство, и все такое… — вечно торопящийся Стариков, не совсем понимая, зачем это Ане нужно, торопливо изложил ее просьбу Дорману.
Еще никто, получая такую скидку на «Крайслер», не отказывал Пете, и Кирилл Бенедиктович не стал исключением.
Радушно передал Ане приглашение и забыл… А теперь вот услышал про «Мобил-моторс» и вспомнил…
И теперь Светлова, замерев, как мышка, сидела в полутемном зале и наблюдала…