Сёта знал это, не двигался с места и молча ждал.
Моринака шла назад, будто не видела никого вокруг. В чёрных глазах ни блеска, ни слезинки. Кирпичи осыпались под её весом, стекло визжало, трескаясь. Моринака оступалась, шаталась, и казалось, что она вот-вот упадёт. А Сёта не мог заставить себя сделать шага навстречу.
Она остановилась перед ним, глаза были пустые и бездонные. Сёта молчал. Не шевельнулся - Моринака уткнулась в него сама, уткнулась и глухо взвыла. Застонала. И наконец в голос заплакала. Или закричала? Бессильное, бессловесное, безысходное отчаяние: «почему, почему, зачем, не хочу!..»
Сёта придерживал одноклассницу за плечи и ни о чём не думал. На душе было так же пусто, как в глазах Моринаки.
***
Трансляция шла, не прерываясь, закрученная в кольцо, шуршали плоские фразы, однообразные интонации:
- Угрозы цунами нет. Соблюдайте осторожность: ожидаются остаточные толчки. Интенсивность землетрясения: Токио, Ибараки, Канагава, Сайтама, Сидзуока, Тиба - семь баллов. Тотиги, Яманаси, Гумма, Нагано, Гифу, Аити - шесть сильное... Юг Ямагаты, юг Иватэ, Фукусима, Ниигата, Тояма, Миэ, Осака, Киото, Нара, Вакаяма - шесть слабое... Сегодня, двадцать восьмого мая, в понедельник, тихоокеанское побережье...
- Магнитуда за девятку, - говорил кто-то рядом, - самое масштабное землетрясение за всю историю страны, - в словах говорящего звенел ужас и одновременно неуместный восторг. - И как бы не самое большое вообще на Земле. Шкалу, поди, увеличивать будут.
- Никто же на такое не рассчитывал, - неясно, за кого оправдывалась женщина. - Не подготовились, не просчитали.
- Должны были просчитать, - суровый голос третьего собеседника принадлежал, похоже, пожилому мужчине. - Такое бедствие, а теперь разводить руки: «простите, не подумали». Надо было думать. Надо быть готовыми.
Сёта перекатил по земле голову, взглянул в сторону говорящих. Четверо: трое мужчин, одна женщина. Почти все в домашней одежде, женщина вообще босая, сидит, поджав ноги, и пятки торчат из резиновых шлепанцев. Старик, что упрекал «неподумавших», в тренировочной майке. Лёгкое одеяло, полученное от снабженцев, сползло с плеч и обнимает колени.
- Электричества нет, газа нет, воды нет, - вздохнул кто-то. - Ничего нет. Дома тоже нет...
- Самая масштабная катастрофа, - повторил любитель восхититься. - Соседей тоже потрясло, волна, говорят, до Америки докатилась.
- Господи ты боже, погибших-то сколько, - тоскливо сказала женщина.
- А материального ущербу? А сколько поездов сошло с рельс, а метро? ДжейАр стоит, токийское метро стоит, частные линии стоят. Монорельс, говорят, обрушился.
- Прибрежные линии вообще, говорят, затопило.
- Эй, парень.
Сёта не сразу сообразил. Обращались к нему. Мужчина справа от старика. Канда приподнялся.
- Да?
- Не спи там, простудишься. Одеяло возьми.
- Спасибо, - Сёта принял невесомую ткань. - Но я вообще редко простужаюсь. Почти йог, только что самоучка.
Мужчина невесело усмехнулся:
- Тоже мне йог нашёлся...
- Мальчик, ты про родных что-нибудь знаешь?
Это спрашивала женщина. Участливая. Сёта замялся, не зная, как ответить.
- Ох, - похоже, поняла сама. Лицо у неё сделалось несчастное, растерянное, будто она собиралась заплакать. - Столько погибло, господи боже, столько народу погибло...
- Десятки тысяч. И столько же пропавших. И число всё растёт, - когда ж этот восхищенец устанет восхищаться. - Сотни тысяч пострадавших! По всей стране!
- Родители твои, значит... - мужчина, отдавший Сёте одеяло, смерил мальчишку испытующим взглядом.
- Да.
- Вот как... - он помолчал, а потом набрал воздуха, снова собираясь что-то сказать.
Сёта его опередил:
- Я в порядке.
И мужчина не стал ничего говорить, только кивнул и жёстко, твёрдо сжал губы.
Сёта не лгал: он был в порядке, хоть и не мог понять, откуда знает о гибели отца и матери, откуда пришла многотонная, тянущая ко дну уверенность и почему даже наличие родительских имён в списках пропавших - не погибших - не позволяет проснуться надежде. Сёта просто знал, знал, и знанию своему верил. Не получалось не верить.
Бездумно сложив одеяло - ночь была совсем летняя, даже на голой земле не холодно, - Сёта вернулся к месту ночлега. Сегодня они тут, в парке, и останутся: спать на открытой территории гораздо безопасней, а остаточные толчки, как предупреждало радио, могут быть очень сильными.