Любой ценой.
Глава 1
Я оглядываюсь, пытаясь отыскать то, ради чего я здесь. Статуэтка. Но где, где же она? Ее нет. А ведь должна быть! Я уверена, точно знаю, что она должна быть! Но ее нет - и липкий страх сковывает мои внутренности, оседая комком в горле. Так страшно... И я словно вижу ее: неясную тень, мой личный ужас; словно ощущаю, как она преследует меня, скользит по пятам, норовясь схватить. И она причинит мне боль - я знаю, я... Я резко просыпаюсь, вырываясь из оков кошмара прямо в темную ночь. Это удается не сразу - запутавшись в одеяле, едва осознаю границы реальности, и, лишь немного успокоившись, понимаю происходящее. Мгновенно становится неприятно - к вспотевшей коже липнет тонкая ткань ночной пижамы, влажные волосы мешают нормальному обзору и щекочут и без того взбудораженные видениями нервы. Откинув челку, поворачиваюсь к прикроватной тумбочке, и в тусклом отсвете электронных часов распознаю время: четвертый час ночи. Уж лучше бы был рассвет... Опять этот сон. Опять этот страх, ужас и паника. Радует лишь одно: в этот раз я сумела сдержаться и не выдать себя отчаянным криком, как бывало это прежде, и родители ничего не узнали, раз с моего пробуждения прошло несколько минут, а они до сих пор не появились на пороге. Не стоит им знать - они ведь только успокоились... Я не могу подвести их сейчас. Чуть расслабившись, привычным жестом уже нормально слушающейся руки откидываю край футболки и касаюсь шрама на правом боку, расположившегося на ребрах чуть ниже груди. Легонько провожу кончиками пальцев по ставшей родной шероховатости, заново изучаю каждый изгиб кожной ткани, неестественно деформировавшейся. Я никогда не забуду причины его появления. Он всегда будет моим напоминанием: не расслабляться, быть на чеку, более внимательной. Но сегодня все наставления схлынули, лишив меня защиты и будто оставив обнаженной перед лицом опасности. Я попросту боюсь. Боюсь сорваться, боюсь повторения истории, потому что снова начнутся сеансы психотерапии, тесты, различного рода вопросы, звучащие сродни издевательству по раскачанным нервам... Все пройдено и прожито, спасибо. Не могу и не хочу проходить это еще раз. С включенным ночником стало спокойнее - или, по крайней мере, не так страшно, как в темноте. Поскорей бы утро... Моя мантра с четырнадцати лет. Три года подряд, изо дня в день, три сумасшедших года... Ради того, чтобы открывать глаза, ощущая, словно это произошло вчера... Вчера днем, раскрыв еженедельную газету, обнаружила Его на первой полосе с громким заявлением о требовании повторного рассмотрения дела, апелляции... Отец мгновенно успокоил, заверил, что шансов нет, ему откажут, а статья - липовая утка для раззадоривания общественности. И я так отчаянно хотела ему верить! Я надеялась. Этот монстр заслуживает лишь гнить в тюрьме до скончания дней, страдая не меньше, чем страдаю я. В попытке унять тревогу оглядываю комнату, но это не помогает: стены выглядят голыми и пустыми, словно в моей комнате нет духа жизни. Исчезли вещи, постеры; все, что прежде символизировало меня, ныне покоилось в коробках. Объяснение было простым: с сегодняшнего дня эта комната не моя. Нашу квартиру наконец-то купили. Много вещей все же остались на своих местах - накануне оказались запакованы лишь самые дорогие мне. В прошлый раз - те самые три года назад - отец не позволил ничего забрать. Чтобы ничто не тревожило мои душевные раны, ничего не напоминало... В этот раз все по-другому. Мы не переезжаем из центра города на его окраину, нет. Побег зашел дальше - мы переезжаем в другую страну. Узнав такие новости, я первым делом залезла в интернет, но ничего ужасного не обнаружила - лишь необходимость учить язык. - Ничего, - узнав о моих сомнениях, подбодрил меня отец, - ты у нас девочка умная, у тебя все получится. - И там очень тепло! - поддержала мама. На самом деле, я очень люблю своих родителей. Их любовь, поддержка, вера очень помогли мне. Они считают меня сильной, и я не могу разочаровать их, не могу подвести. И поэтому стараюсь переживать свои страхи тихо. Иногда, не справляясь с наплывом эмоций, прячусь в ванной за шумом воды. Потом ложусь в кровать, включаю плейер, наушники и ухожу в музыкальную нирвану, возвращая душевное равновесие любимыми песнями.
Сердце щемит от мыслей, и две слезинки невольно срываются с ресниц. Я сильно моргаю, прогоняя непрошенные слезы. Я давно запретила себе плакать, проявлять слабость, страдать. Я хочу жить, не оглядываясь назад.
Глава 2
Позже, стоя на улице, я уже окончательно осознаю перемены: вещи погружены, родители решают конечные вопросы с новыми жильцами. Погода провожает меня с подобным моему настроением: пасмурным и промозглым. Холодный ветер выбивает волосы, забранные в широкую косу для удобства в дороге, и я чувствую его даже под одеждой. Двор пустует, что не удивительно с такой-то погодой. Мое одиночество нарушается лишь тихим скрипом старых качелей. К тому же, провожать меня некому: ни друзей, ни близких знакомых... Теперь никого. Еще в тринадцать я была самым счастливым ребенком. Я смеялась, общалась, ходила на дни рождения друзей, приглашала их к себе в гости. Я жила самой обыкновенной жизнью. Он все отнял у меня. Словно кусок моей жизни вырвали, оставив рваные раны. Проблемы с учебой из-за длительного отсутствия в школе, отказ в переводе в следующий класс, потеря всех прежних контактов, собственное нежелание общаться... Из невеселых мыслей вырвал громкий автомобильный гудок. В глупом недоумении уставилась на ярко желтый автомобиль и тут же ощутила прикосновение к плечу маминой руки. Она смотрела чуть настороженно, словно пытаясь уловить во мне что-то. Я заставила себя улыбнуться, успокаиваясь: это просто такси. Пока родители загружались в машину, я в последний раз окинула взглядом двор и дом, нашла наши окна. Особой печали, впрочем, не испытывала: это место так и не смогло стать мне родным. Хотя, покопавшись в себе, как минимум одну причину я смогла найти, и, честно говоря, буду по ней скучать. В прошлом году я увидела брошюрку из спортивного комплекса, рекламирующую секцию борьбы, с характерным изображением мужчины в кимоно, исполняющего боевой прием. На следующий день брошюра оказалась у отца на коленях, и он не подвел: позвонил и договорился о принятии меня в группу. Так я начала заниматься карате. И пускай поначалу было очень трудно - не приспособленное тело отказывалось принимать изменения, но я не сдалась, и после полугода изнурительных тренировок стала добиваться успехов, смогла сдать аттестацию и получить оранжевый пояс. Родители гордились мной. Я помню, как невольно прослезилась мама в тот день - она прекрасно знала, чего мне стоила эта победа. Еще через полгода я смогла попасть на турнир, и, удивительно, но заняла призовое. Побеждала с поддержкой отца - он даже сорвал голос. В тот же день он купил полку и прибил ее в моей комнате, чтобы я могла хранить там символы своих достижений. Он делал все для меня, но я чувствовала, как он винит себя за произошедшее. Только я никогда не считала его виноватым. Ни его, ни маму. Я была благодарна им - в том числе и за праздничный торт в честь моей победы на турнире. Пока я предавалась воспоминаниям, мы добрались до аэропорта. Больше отвлекаться мне было некогда - при таком скоплении людей только и оставалось, что внимательно следить за происходящем вокруг. Мы наконец оказались на борту, заняли свои места и приготовились к отлету. И я смогла спокойно вздохнуть. Прощай, мой личный кошмар.