– Запишем. И не раз, – глаза ее переливались в свете огней, которые уже зажглись для номера в исполнении воспитанников. Имя юбиляра, выложенное в воздухе телами парней, которых сам он научил гимнастике.
А после этого (как раз уже стемнело, как следует), размотав, опустили большой белый экран и запустили с проектора фильм об истории любви Клода и Софьи.
Его смотрели стоя все почти два часа. И плакали, не стесняясь.
Настя стояла, обняв Клода за талию на глазах у дочери. Но все, кто видел это произведение под музыку Гии, не могли чувствовать ничего, кроме заражения любовью, омовения ею. Соня оказалась в кольце рук Фреда. А Вера прижалась к Эросу.
Роберт с Робертой держались за руки.
Клод был так… измучен. Он вначале почувствовал восторг и опьянение, потом горечь и горе, потом у него было похмелье от горько-сладкого коктейля чувств. И ощущение неизбывного несчастья нахлынуло после последних кадров. Будто он снова все пережил и снова потерял.
Голова болела и сердце бухало неровно. И при этом он был счастлив. Его любимую оживили на два часа, возродили в прежнем теле. Которое он любил, чего греха таить, больше, чем ее душу, в те времена, когда у него был выбор…
Экран свернули. Все молчали. Потом зааплодировали.
– Браво! – кричали и гости, и официанты, и даже те, кому фильм был виден с тротуара.
– Тебе понравился фильм? – спросила Софья отца. Ее глаза сияли перед ним в точности как там, на большом экране. От воспоминаний о любви. И при этом сзади нее нынешней стоял Фред и смотрел на отца с состраданием.
Клод не ответил дочери, только пожал плечами, уходя в тень деревьев у ресторана.
Он и правда не знал, что сказать. Зато, оказавшись вдали от всех, позвонил Гие. Не мог он тайком воспользоваться его женой.
– Слышал твою музыку. Ты все почувствовал верно.
Гия с трудом проглотил комок в горле и ответил:
– Мы все тогда любили не столько друг друга, сколько вас с Соней. Вашу любовь. Поэтому женились, надеясь, что и у нас будет что-то наподобие. Но не бывает ни одной похожей любви. А все рассказы о ней – это как… Шопен, переделанный в рингтон. – Он помолчал, собираясь с силами. – Скажи Насте – я ее понимаю. Просто не умею делиться, поэтому на нее и обозлился. И с тобою, Клод, мы больше не друзья. Но дочь надо вернуть мне.
Клод отключился, не отвечая ничего. И не сказал о разговоре Анастасии.
Настя под шумок увела его с праздника сразу, как включили свет в ресторане и подали десерт. Пошла дарить себя. Из душа она вышла с ленточкой на шее, как и полагается подарку. Голый Клод уже ждал ее, поставив рэп из фильма с записью голоса Софьи.
– Итак, мы будем любовниками. Как Соня прописала. И я тебя буду любить, а ты меня – нет. – Ей было горько и сладко от такого самопожертвования.
– Прости за это! – сказал Клод. И тут же чуть не проглотил ее рот в поцелуе.
– Я не могу больше сопротивляться мужчине в себе, – сказал он после этого виновато.
– Ты просто изголодался по сексу, я не обманываю себя на этот счет. А я… я готова умереть, только чтобы испытать любовь с тобой. Наверное, всегда. Но я врала себе и двум мужьям. Или я просто не знала, что любовь – она такая, что больно и уши закладывает от твоего совершенства. Будто стоишь на вершине и задыхаешься от перенесенных усилий и головокружительной высоты.
Клод молча притянул ее к себе.
– О, не клянись, целуй. Не верю женским клятвам.
Их сладок звук, но слаще поцелуй – подарок милых губ.
А слово, что ни говори, всего лишь… воздух, облачко вдали.
– Соня написала? – робко спросила физик по образованию.
– Нет. Гейне. И я.
И диалог больше не возобновлялся. Не раз повторив несколько захватов и перебросов, углублений, взлетов и ударов об пол, оба, наконец, угомонились на липких простынях.
И так повторялось чуть не каждый день – ночевал Клод всегда дома. Ведь Фред уехал в свою академию. Изнее егопо возращению с юбилея отца якобы исключили за самоволку. Он, по легенде, не вернулся к отцу, а отправился искать работу в США. И там его след потерялся. А на самом деле он с молодыми учеными и инженерами жил в красивом особняке среди пустыни. Неизвестно им было даже, в какой стране.
Полигон для испытаний был унылым. Дома персонала – не комфортабельными. Личной жизни не было ни у кого. Потому что все, кто работал по двадцать часов, без выходных, должны были осуществить идею Фредрика о создании магнитно-лазерного щита Земли до того, как к атмосфере приблизится комета, которая способна разнести планету на куски, ударив такой массой в одну точку.