дается мне, я уже достаточно живу на свете, девочка, чтобы иметь представление, что правильно, а что нет, - но, заметив мою насмешливую физиономию, замолчал, а потом долго смотрел на меня, соображая. - То есть... ты хочешь сказать... - он сглотнул, и голос его немного подрастерял уверенности, - что это... гордыня, Сассенах. - Возможно и да. А ты как думаешь? Он размышлял некоторое время, покусывая нижнюю губу. - Господи!.. Да, наверное, ты права. Я замахиваюсь на то, чего не может даже Бог. Это гордыня. И что мне с этим делать? Я ведь не могу по-другому... я слишком боюсь за всех вас, - он с горечью посмотрел на меня. Я видела жилку, усиленно пульсирующую на его виске. - Я понимаю, милый, понимаю. Мне тоже иногда очень страшно. Особенно, когда я знаю, что ничего с этим поделать не могу. - Но ведь я могу? Разве нет. Хотя да... - он тихонько обвел пальцем овал моего лица, - особо, это касается тебя, Сассенах. Господи, как я иногда боюсь, на самом-то деле, девочка, что бы ты не погубила себя своей неосторожностью, и понимаю, единственное, что я могу, это... взять себя за горло, смириться с твоими сумасбродностями и... молиться. - Представляешь, я боюсь того же самого, Джейми. Но я знаю, что ты такой, какой есть... И я... люблю тебя за это, - проговорила я, склоняясь над его лицом и целуя сеточку морщин в уголках его чуть раскосых глаз и твердый нахмуренный лоб, чувствуя, как под моими губами напряжение между бровей начинает медленно таять. - Но ведь это совсем не значит, что я не волнуюсь и не виню себя, если что-то случается. Наверное, я мог бы что-то предпринять, но когда мне не удается - это ужасное ощущение, Сассенах. Я вздохнула сочувственно и, внезапно решившись, слегка качнула головой, пристально глядя на него. Потом тихонько прошептала, положив ладонь ему на грудь: - Да, милый, верю. Эта ноша слишком тяжела... Но я могу сделать это для тебя, - в этот момент я ощутила, как голова моя закружилась, а сердце тревожно екнуло. - Что сделать? - он удивленно посмотрел мне в глаза, собираясь с мыслями, которые, видимо, сейчас витали где-то далеко. - Ну... то, что ты обещал своему внуку сегодня. Что ты собирался с этим делать? А? - я приподняла брови. - Ты же не раздаешь пустых обещаний? Глаза его немного расширились, теперь глядя на меня с искренним интересом. - Хмм... Ты имеешь ввиду порку? - Ну, не то, чтобы прямо порку-порку, но в принципе да. Я не уверена, что смогу потягаться с твоим отцом в этом плане, но готова помочь тебе облегчить вину как-то так. И потом... ты же сам, вроде как, мечтал, сердце мое, чтобы из тебя клочки полетели, м? Или все это праздная болтовня? - обычно я чувствовала, за какой крючочек зацепить моего добропорядочного супруга. Конечно, большие сомнения в своих способностях к истязанию любимой плоти овладели мной, и я отдавала себе отчет, что, скорее всего, не смогу всерьез ударить Джейми - это было бы слишком... абсурдным. Но, где-то глубоко, я осознавала резонность его аргументов по поводу чувства вины, и мне было искренне жаль моего мужа, такого исключительно уязвимого в данном вопросе. Да что там говорить, я сама часто ощущала, какая это изматывающая отрава, под корень разъедающая твои душевные силы: тут любому будешь благодарен, кто дарует избавление, хотя бы ценой хорошей трепки. И, кроме того, задетая бесконечной убежденностью Джейми в собственной непогрешимости, каюсь, решила слегка подначить этого упрямца, надеясь втайне полюбоваться, как он будет выкручиваться из такой забористой ситуации. Тем более, всегда можно обернуть дело в шутку... Разве нет? Джейми прищурился, вследствие долгого общения со мной, вполне себе понимая, где здесь подвох, и глаза его заискрились весельем. И тут я поняла, что моя самонадеянность, вероятно, дала маху: сложно было переиграть этого прожжённого игрока в шахматы, да и в карты, кстати, тоже. Он сделал, насколько это возможно, серьезную физиономию и, пытливо произнес: - Ты говоришь это без шуток? - Вполне, - разрази меня гром, я не привыкла сдаваться, хотя мне уже сделалось как-то не по себе. - Я же врач, ты знаешь, дорогой, - и посмотрела на него с вызовом, - и тоже привыкла причинять людям боль, чтобы облегчить страдания. Тем более, таким безмерным гордецам, как некоторые. Сказала и озадачилась. Да, причинить боль посторонним, это одно, но родимому мужу, каждую клеточку тела которого я ощущала, как свою собственную - это совсем другое. Наверное, это все-таки даже мучительнее, чем причинить боль себе. Но ведь это все еще шутка, да? Или нет? Я, на самом деле, вдруг совсем занервничала, уже пожалев о своем опрометчивом предложении. Иисус, смогу ли я взаправду выпороть его, если дойдет до дела? Не представляю... В реальной действительности это оказывалось хмм... несколько проблематичным. Мой муж вдруг стал по-настоящему серьезным, даже каким-то величественным, и опять долго и пристально смотрел на меня. А я, ощущая под ладонью гулкий стук его сердца и размеренное дыхание широкой груди, упорно не отводила дерзкого взгляда. Хоть и, признаю, очень хотелось... Внезапно я почувствовала, как мягкие волны взаимного проникновения закружили нас, и мир вокруг перестал существовать - между нами пробежала дрожь той восхитительной интимности, которая возникает между глубоко любящими и бесконечно доверяющими друг другу людьми. - Да, - наконец, утвердительно кивнув, подвел он итог своим раздумьям, - ты сможешь... я знаю. Хотя... хмм... не помню, чтобы это когда-нибудь делали жены со своими мужьями. - Что ж, спишем это на экстренную помощь страждущему. - Экс... тренную? - Ну, срочно необходимую. - Да, пожалуй... - он прислушался к себе. - Наверное... наверное... ты права... необходимость имеется. И потом, Иисус, я, действительно, не могу обмануть малыша Джемми. Это будет плохой пример... Выглядеть болтуном и трусом деду тоже как-то не пристало. Оп! Я, наконец, осознала в полной мере, что назад пути нет, и мое сердце вдруг по-настоящему затрепетало. Джейми, конечно, в очередной раз обыграл меня своей бесшабашной прямотой - будь неладен, этот чертов шотландец! - выкручиваться он не стал. И я «попала», на самом-то деле, по самую макушку. Но отступать, вроде как, было уже несколько поздновато - разочаровать теперь я его не могла... - Хорошо, Сассенах, - решительно сказал Джейми, будто соглашался на неприятную медицинскую процедуру, хотя голос его, я услышала, слегка дрогнул. - Давай. Я замерла: когда он говорит таким повелительным тоном, у моего мужа, обычно, не забалуешь. По крайне мере, я бы не советовала... - Джейми, ты уверен? - решимость моя, наоборот, окончательно куда-то испарилась, а мысли завибрировали и рассыпались, как горох на дробилке. - Уверен, родная, - Джейми был спокоен и собран. - Но только одно условие... - А? Что? Да-а-а... я... я слушаю тебя... - Это должно быть реальное наказание. А не эти твои извращенные штучки с «отшлепаю». - Да... конечно, нет, дорогой, - я нахмурилась, чтобы сдержать смех - напряжение в моем желудке немного смягчилось. - Я понимаю, порка - это очень серьезно. Только тогда ты должен мне дать инструкции, что в твоем понимании сойдет за «реальное наказание»? Ты в курсе, что я не слишком опытна в этом вопросе? Я сама только три раза наблюдала сей замечательный процесс. Причем, хотя два раза и была его непосредственным участником, но, так оказалось, что только с нижней стороны. - С нижней? - он фыркнул. - Ты имеешь ввиду... - Ну да. Это когда кто-нибудь работает над тобой. Правда, я не помню, чтобы роль наказуемого объекта сильно облегчила мою душу и, главное, сделала бы меня счастливее. - Хмм... - он удивленно вскинул брови. - Три раза? Один раз это был я. Это я помню, - он наклонился и поцеловал своими теплыми губами мой живот, чуть пониже пупка так нежно, что напряжение в груди мягко перетекло туда, а внутренности мои слегка сжались в сладостной неге. - А еще два? Говоришь, твой дядя тебя не наказывал? - Нет... не наказывал, представь! И как видишь, я еще жива. Вопреки твоей теории. - Сдается... что ты жива еще только благодаря мне, - напористо уставившись на меня из-под густых медных бровей, буркнул Джейми, ненадолго отрываясь от своего увлекательного занятия по поводу создания легкими поцелуями контура улыбки по низу моего живота. - Ну... может ты и прав... - я погладила его по щеке, потихоньку плавясь и ерзая по простыне. - Может?.. - Да, конечно, ты прав... - искренне поправилась я, как следует сжимая пальцы в гуще его волос и настойчиво сподвигая его рот вернуться к своему, весьма захватывающему процессу. - Ммм... Второй раз... это было на суде... Ты заявился тогда... очень вовремя... надо отдать тебе должное, приятель. Наверное... я должна... поблагодарить тебя... Боже!.. Не слишком приятные воспоминания о том, как плеть, безжалостно обжигая, впивалась в мои лопатки, пока я болталась связанная, беспомощная, подвешенная к дереву за кисти рук, неожиданно сгладились горячим дыханием Джейми и нежным прикосновениям его губ к моим бедрам. «Хмм... хмм... каково это в сочетании... очень даже неплохо... - мелькали несколько бессвязные мысли, - но... как следует отжученное... известное место пониже спины, для остроты таких переживаний... кажется... подходит куда больше... чем другие части тела... на мой сугубо специфический вкус...» Его губы явно претендовали на что-то большее, чем кожа моих бедер, и я невольно раздвинула ноги, с готовностью принимая ласку. - Да... - вдруг снова останавливаясь в самый неподходящий момент, злорадно сверкнул глазами Джейми. - Как раз этот эпизод сильно подтвержда