***
БОЛЬ... ОНА ПУЛЬСИРОВАЛА, НЫЛА, ЖГЛА и не давала мне покоя. Я не чувствовала ничего, кроме этой неотступной, упрямой, изматывающей боли. Она настойчиво вытягивала меня из бескрайних глубин сна. В полузабытье я чувствовала, будто кто-то вылил крутой кипяток на мой зад, и теперь хлещет меня остро жалящими пучками крапивы. Ещё и ещё. А я... небывало беспомощна и покорна. Но это совсем не возмущало меня, а давало мне какое-то неведанное до сих пор наслаждение доверием и покоем. Наконец, рассудок стал медленно выплывать из небытия. Но, пробудившись, я еще долго приходила в себя, до конца не понимая, что происходит. Я лежала на животе, уткнувшись щекой в подушку, и седалище мое невероятно горело и саднило ноющей болью. Я застонала и разлепила опухшие глаза, силясь свести ощущения с реальностью. Несмотря на навязчивую боль, в душе я чувствовала себя необыкновенно отдохнувшей, очищенной и полной расслабленной неги, будто только что родилась для чего-то невероятно благостного. Я безотчетно подивилась такому контрасту и попыталась окинуть взглядом комнату, не отрывая голову от подушки. Плеть!.. Она валялась на полу, прямо перед моим прояснившимся взором. И, будто от ее удара, меня вновь обожгло с головы до пят. Я все вспомнила. Боль локализовалась в одном месте и стала более терпимой, как всегда бывает, если начинаешь чувствовать другие участки тела. Я протянула руку к моей обретенной вчера ране, осторожно прикоснувшись к пылающему рубцу, - ООО! Великий Христос! - и закусила губу. Скрипя зубами, с весьма ощутимым усилием я перевернула себя на другой бок. Джейми не спал. Он лежал на боку и смотрел на меня, грустно посмеиваясь. - Чего ты лыбишься, черт шотландский? - довольно грубо прохрипела я пересохшими горлом. Хотя от его вида в животе у меня запорхали бабочки. - Да обрящет тот, кто возжелал, но придут к нему с холма, и раскается он своих желаний... - назидательно проговорил черт на латыни. - Господи, Джейми... можно же хоть немного сочувствия и ласки. Он подполз ко мне ближе, и я ощутила его теплые шероховатые губы на своем ухе. По телу брызнули щекочущие мурашки, я захихикала и попыталась увернуться. В придачу этот злодей потерся об меня небритой щекой. Ну, вот что за подлость такая?! Отбиваясь, я неловко дернулась и охнула от острой рези в ягодицах. - Больно, родная? - сострадательно проговорил Джейми, и я увидела совсем близко его встревоженные глаза. - А ты как думаешь? - я вся сочилась едким сарказмом, в порыве невольной досады не собираясь щадить его чувства. Он еще смеет спрашивать, подлая душа! И вдруг увидела в глубине его глаз растерянность и боль. Он сжал губы и сокрушенно покачал головой. - Вот уж воистину говорят, послушай женщину и сделай все наоборот. - Да все в порядке, милый, - я смягчила тон: не хватало еще, чтоб он чувствовал себя виноватым из-за моих безрассудных экспериментов, - просто принеси мне немного виски и мазь с календулой из кабинета. Он погладил меня по голове, завернулся в плед и вышел, вернувшись через некоторое время с горячим чайником на подносе, двумя чашками, теплыми булочками со сметаной и вареньем, которыми снабдила его Эми, а так же баночками с мазью. Подмышкой у него был зажат сверток с тряпицами. За виски ходить было не нужно, оно стояло на полке в нашей спальне. Он разлил чай в чашки, добавил туда по капельке виски и, поставив поднос передо мной, примостился на коленях возле кровати, облокотившись об ее край. Я, в свою очередь, расположилась на животе с другой стороны импровизированного столика, вольготно болтая ногами в воздухе. Глоток горячего крепкого чая с вареньем и виски ощутимо вернул меня к жизни. Джейми намазал булочку сметаной, и мы молча ели аппетитный хрустящий хлеб из его рук, поочередно откусывая и запивая ароматным напитком. В голове от алкоголя слегка зашумело. Джейми внимательно наблюдал за мной, и что-то странно нежное и немного грустное таилось в глубине его темно-синих глаз. Я боялась даже посмотреть на свой зад, было ощущение, что из него вырвали кусок мяса, хотя, может, так оно и было. Но у меня был план: налить в рану виски, чтобы снять опасность воспаления и замазать все это толстым слоем обезболивающей и заживляющей мази. А потом как-нибудь подняться и приступить к повседневным делам. Хотя я плохо представляла, как сделаю хотя бы шаг. Ах, да. Шаг. Кровавый дьявол! Скрипя и морщась от боли, я сползла с кровати и поковыляла в закуток для ночного горшка, охая и прихрамывая на обе ноги. Там я долго смотрела на стульчак в нерешительности. Ну и как мне на него сесть? Я даже согнуться толком не могу, не то чтобы прикоснуться к чему-нибудь подобному искалеченным задом. Потом все-таки, опираясь на руки и мысленно подвывая, я приземлилась крайне осторожно на деревянное сидение и кое-как свершила свои дела. От недюжинных усилий на лбу у меня выступил пот. Джейми, все так же стоял на коленях возле кровати, задумчиво подъедая последнюю булочку. Он следил за моей нетвердой походкой с весьма сокрушенным видом. Я сделала ему большие глаза и свирепо фыркнула. Взяв бутылку с виски, я улеглась обратно на кровать и попыталась извернуться так, чтобы осуществить первый пункт плана. Но мне явно для этого нужно было зеркало. Я видела только часть своей ягодицы, покрытую багрово-фиолетовыми пятнами синяков и посередине огромный, вздувшийся рубец, заполненный тёмно-красным содержимым, похожим на сочившийся мясной фарш. Иисус твою ж Рузвельт!.. Негодование от такой вопиющей жестокости вновь заполнило меня до краев. Чтоб у тебя руки отсохли, проклятый шотландец! В этот момент, признаю, мне трудно было быть до конца объективной. Меня охватила вселенская беспомощность. Слезы от собственной слабости и непрерывного изматывающего жжения наполнили мои глаза. Я шмыгнула носом. - Дай мне, милая! - Джейми забрал у меня бутылку. Он забрался на кровать и уселся рядом со мной на пятки. - Что? Лить прямо так? - голос его дрогнул. - Мммм... - я приготовилась к свирепому ожогу, спрятав лицо в простыни и закрывшись сверху руками, но ничего не последовало. Подождав мин