ругие участки тела. Я протянула руку к моей обретенной вчера ране, осторожно прикоснувшись к пылающему рубцу, - ООО! Великий Христос! - и закусила губу. Скрипя зубами, с весьма ощутимым усилием я перевернула себя на другой бок. Джейми не спал. Он лежал на боку и смотрел на меня, грустно посмеиваясь. - Чего ты лыбишься, черт шотландский? - довольно грубо прохрипела я пересохшими горлом. Хотя от его вида в животе у меня запорхали бабочки. - Да обрящет тот, кто возжелал, но придут к нему с холма, и раскается он своих желаний... - назидательно проговорил черт на латыни. - Господи, Джейми... можно же хоть немного сочувствия и ласки. Он подполз ко мне ближе, и я ощутила его теплые шероховатые губы на своем ухе. По телу брызнули щекочущие мурашки, я захихикала и попыталась увернуться. В придачу этот злодей потерся об меня небритой щекой. Ну, вот что за подлость такая?! Отбиваясь, я неловко дернулась и охнула от острой рези в ягодицах. - Больно, родная? - сострадательно проговорил Джейми, и я увидела совсем близко его встревоженные глаза. - А ты как думаешь? - я вся сочилась едким сарказмом, в порыве невольной досады не собираясь щадить его чувства. Он еще смеет спрашивать, подлая душа! И вдруг увидела в глубине его глаз растерянность и боль. Он сжал губы и сокрушенно покачал головой. - Вот уж воистину говорят, послушай женщину и сделай все наоборот. - Да все в порядке, милый, - я смягчила тон: не хватало еще, чтоб он чувствовал себя виноватым из-за моих безрассудных экспериментов, - просто принеси мне немного виски и мазь с календулой из кабинета. Он погладил меня по голове, завернулся в плед и вышел, вернувшись через некоторое время с горячим чайником на подносе, двумя чашками, теплыми булочками со сметаной и вареньем, которыми снабдила его Эми, а так же баночками с мазью. Подмышкой у него был зажат сверток с тряпицами. За виски ходить было не нужно, оно стояло на полке в нашей спальне. Он разлил чай в чашки, добавил туда по капельке виски и, поставив поднос передо мной, примостился на коленях возле кровати, облокотившись об ее край. Я, в свою очередь, расположилась на животе с другой стороны импровизированного столика, вольготно болтая ногами в воздухе. Глоток горячего крепкого чая с вареньем и виски ощутимо вернул меня к жизни. Джейми намазал булочку сметаной, и мы молча ели аппетитный хрустящий хлеб из его рук, поочередно откусывая и запивая ароматным напитком. В голове от алкоголя слегка зашумело. Джейми внимательно наблюдал за мной, и что-то странно нежное и немного грустное таилось в глубине его темно-синих глаз. Я боялась даже посмотреть на свой зад, было ощущение, что из него вырвали кусок мяса, хотя, может, так оно и было. Но у меня был план: налить в рану виски, чтобы снять опасность воспаления и замазать все это толстым слоем обезболивающей и заживляющей мази. А потом как-нибудь подняться и приступить к повседневным делам. Хотя я плохо представляла, как сделаю хотя бы шаг. Ах, да. Шаг. Кровавый дьявол! Скрипя и морщась от боли, я сползла с кровати и поковыляла в закуток для ночного горшка, охая и прихрамывая на обе ноги. Там я долго смотрела на стульчак в нерешительности. Ну и как мне на него сесть? Я даже согнуться толком не могу, не то чтобы прикоснуться к чему-нибудь подобному искалеченным задом. Потом все-таки, опираясь на руки и мысленно подвывая, я приземлилась крайне осторожно на деревянное сидение и кое-как свершила свои дела. От недюжинных усилий на лбу у меня выступил пот. Джейми, все так же стоял на коленях возле кровати, задумчиво подъедая последнюю булочку. Он следил за моей нетвердой походкой с весьма сокрушенным видом. Я сделала ему большие глаза и свирепо фыркнула. Взяв бутылку с виски, я улеглась обратно на кровать и попыталась извернуться так, чтобы осуществить первый пункт плана. Но мне явно для этого нужно было зеркало. Я видела только часть своей ягодицы, покрытую багрово-фиолетовыми пятнами синяков и посередине огромный, вздувшийся рубец, заполненный тёмно-красным содержимым, похожим на сочившийся мясной фарш. Иисус твою ж Рузвельт!.. Негодование от такой вопиющей жестокости вновь заполнило меня до краев. Чтоб у тебя руки отсохли, проклятый шотландец! В этот момент, признаю, мне трудно было быть до конца объективной. Меня охватила вселенская беспомощность. Слезы от собственной слабости и непрерывного изматывающего жжения наполнили мои глаза. Я шмыгнула носом. - Дай мне, милая! - Джейми забрал у меня бутылку. Он забрался на кровать и уселся рядом со мной на пятки. - Что? Лить прямо так? - голос его дрогнул. - Мммм... - я приготовилась к свирепому ожогу, спрятав лицо в простыни и закрывшись сверху руками, но ничего не последовало. Подождав минуту, я нетерпеливо глянула через плечо. Джейми, бледнее побеленной стены, горестно вздыхал, ерзал и кусал губы, пытаясь собраться с духом, чтобы плеснуть на рану из бутылки. Вид у него был совершенно несчастный. Желваки ходили ходуном, и даже пот выступил на висках... - Ну, дак и что? Не слишком-то приятно лежать вот так в ожидании... пока ты соизволишь начать, - повторила я его язвительную фразу. Он с полным отчаянием посмотрел на меня. - Ты не могла бы закусить чего-нибудь, Клэр? Не думаю, что это будет легко. Я раздраженно хмыкнула, свернулась клубком вокруг его колен и впилась зубами в его бедро. А руку положила на его еще горячую от вчерашней порки ягодицу. Он слегка дернулся: - Эй-эй, милая, ты уверена, что это хорошая идея?.. Я на минуту освободила рот из захвата и проворчала: - А по-моему, все справедливо. Он кивнул. - Ладно... - и плеснул спиртом мне на рану. Если он и испытал какую-то боль, после того, как я вонзила когти и зубы в его, ни в чем не повинную плоть, то не подал виду. Но мой собственный эффект от сей процедуры, скажу я вам, получился ничуть не хуже вчерашнего, когда он от души врезал мне этой чертовой плетью. А может быть даже и похуже. В результате, я опять пришла в себя от того, что он гладит меня по спине, по голове, дует мне на мокрую шею и, тихонько цокая языком, шепчет на гэльском всякие милые глупости. Начиная от «моей безумной, безумной девочки, которая всегда найдет приключений на свою задницу» и, заканчивая, сокрушительной присказкой по поводу бестолковой головы, которая не дает покоя ногам... ну, или тому месту, откуда они растут. Я ослабила захват и застонала. Он тоже заметно расслабился и перевел дыхание. На его крепком бедре темнели глубокие вмятины от моих зубов. Он, посмотрев на меня с веселой укоризной, интенсивно растер пальцами место укуса и, но ничего не сказал. - Джейми! - со стоном пробормотала я. - Теперь мазь... как можно больше мази... или я просто не встану сегодня. Он послушно притянул мой зад к себе на колени и тщательно вымазал меня толстым слоем мази, другой рукой тепло поглаживая мои бедра, когда я дергалась от его неловких прикосновений. Я почувствовала, как его плоть подозрительно зашевелилась под моим животом, и промасленные пальцы вдруг... мягко скользнули в промежуток между моих ног. - Животное! У тебя одно на уме... - хрипло пробормотала я и, не находя причин сопротивляться, блаженно закрыла глаза, чувствуя, как кипящая боль ягодиц постепенно трансформируется в приятно-острую тяжесть внизу живота, заполняя его томной сладкой негой. - Прости, девочка... - его язык уже слегка заплетался, - но ты такая аппетитная, что нет сил сдержаться. Я буду осторожен. Оставив в покое мой зад, он навис надо мной сверху и, очень нежно нацеловывая всю мою спину, начиная с лопаток, заскользил вдоль позвоночника мягкими губами, не пропуская ни одного дюйма моей плоти. Я чувствовала кожей, ставшей вдруг крайне восприимчивой, его горячее влажное дыхание, заставлявшее разрастаться потокам вибраций, искусно плавившим податливое тело. Потом он переключился на пострадавшую попу и нежно прошелся поцелуями вокруг припекавшей раны, добавляя нотки сумасбродства в мои упоительные ощущения. Я почувствовала, как он мягко раздвигает мои ноги, и его член, бархатистый и упругий, осторожно нащупывает дорогу между моими пораненными ягодицами и, как только я приподняла бедра, сей внушительный объект, в унисон со счастливым выдохом своего обладателя, с победной готовностью скользнул в мое лоно. Я мстительно стиснула атакующую плоть всем своим нутром, и Джейми умиротворенно застонал. Я лежала в блаженном расслаблении, чувствуя, как он внутри меня совершает свои невероятные упражнения. Вверх-вниз, вправо-влево. Потом с силой вгонял его в меня до самого корня. Я вошла в этот ритм, и мои бедра заработали с ним вместе, отдаваясь на милость слепому инстинкту наслаждения. Я застонала долгим сладостным стоном, так не похожим на стон боли, и, приподнявшись на локтях, подтянула колени. Мой зад был полностью в его власти. Я почувствовала, как он захрипел, захваченный остротой ситуации, и усилил напор. Он редко брал меня сзади, видимо, боясь уязвить мою гордость, ведь это было так... по-звериному. Такой первозданный секс, сродни насилию. Но мне почему-то казалось, что где-то там, в глубинных уголках его бессознательных предпочтений, это был тот самый запретный и самый желанный вариант соития. Поскольку с самого детства он видел только такие способы животной «любви», и его мальчишеское воображение, несомненно, рисовало ему именно такой акт, когда он невольно представлял, как он будет овладевать женщиной. Изнемогая от первобытных ощущений, я бросила взгляд на него через