В ОБЩЕМ, К ЗАВТРАКУ МЫ ЕЛЕ-ЕЛЕ выбрались из кровати. Я чувствовала себя гораздо лучше, после припарок, компрессов и нежных ласк, которыми щедро одарил меня Джейми. Его задница, как оказалось, тоже нуждалась в уходе. Вспухшие рубцы разлились и объединились в один сплошной отек, пересеченный багровыми полосами глубоких гематом. Я с раскаянием поняла, что если он и не проявлял явных признаков дискомфорта, то только, действительно, благодаря своей стойкости и многолетней привычке к боли. Я уложила его на полчаса с хорошей примочкой из крутой настойки шалфея и камфары. А потом вымазала на него почти всю оставшуюся мазь из ноготков, пока он по-кошачьи блаженно жмурился и вздыхал. Потом он помог мне одеться и, внезапно подняв на руки, донес до кухни, чем вызвал крайнее удивление в глазах всех присутствующих, кроме Джемми, занятого исключительно тарелкой каши с медом. Усаживать он меня не стал, а поставил возле плиты, давая мне возможность откосить от этого мучительного процесса под благовидным предлогом помощи Эми. Сам он мужественно опустился на лавку, лишь чуть-чуть расширив глаза и задержав дыхание. А потом медленно выдохнул воздух, расслабляясь. Непосвященный человек мог этого и не заметить. Роджер и Бри притихли, внимательно наблюдая за нами. Я с любопытством поглядела на Джейми беспристрастным взором. Несмотря на напускное безразличие, он весь светился изнутри, словно в нем зажгли какой-то тайный магический фонарь. Будто он получил какой-то большой подарок или постиг какую-то великую тайну бытия. Я поняла, что выгляжу так же и поспешно опустила глаза в тарелку с кашей, которую накладывала мистеру Велесу. Завтрак прошел за обычными обсуждениями насущных дел на ближайший день. Потом Джейми поднялся и кивнул Роджеру, собираясь отравиться по делам. Он подошел, чтобы чмокнуть меня в щеку, и я услышала громкий и требовательный голос Джема, оторвавшегося, наконец, от каши и подозрительно смотревшего на нас. - И что деда? Бабуля... она выпорола тебя? - деловито проговорил он, тщательно облизывая ложку. - Джеремайя! - прикрикнула на него Брианна. - Это вовсе не твое дело. Деда не может никто выпороть. Главный здесь он. - Но он вчера сказал... - возмущенно проговорил маленький дьяволенок, крепко сжав ложку в кулаке. - Он соврал? Ты соврал, деда? - настырный малец, пытливо прищурив глаза, ждал ответа. - Ты что, струсил? - Джемми! - собравшийся было уходить Роджер, сделал к нему шаг. То ли чтобы остановить непутевого сына, то ли чтобы защитить от гнева деда. Джейми подошел к нахмурившемуся в негодовании внуку и, насмешливо глядя на него сверху вниз своими синими раскосыми глазами, взъерошил ему вихры. - Знаешь, рыжий парень, во мне много недостатков, но никто еще не мог упрекнуть меня ни в трусости, ни во лживости. Он развернулся к нему боком и, поставив ногу на лавку, задрал свой килт, открывая для обозрения распухшую, поблескивающую мазью ягодицу, располосованную кровавыми узорами. - Ух ты! - восхитился ребенок, проведя пальцем по его замасленному бедру. - Бабушка обошлась с тобой сурово! - Да уж... И ты это учти!.. - он заговорщицки наклонился к внуку, взяв его за крепкое плечико. Его взгляд сверкал еле сдерживаемым весельем. - С нашей бабулей шутки плохи, у нее крепкая рука. Так что постарайся не доводить ее до белого каления... Джем боязливо покосился на меня. - Только, парень, - Джейми посмотрел в мою сторону, усмехаясь, и взгляд его похотливо затуманился. - Пусть это останется между нами. Не хочу, чтобы пошел слух, что бабушка Клэр лупит своего мужа. Это немного не по правилам, знаешь. Я ведь все-таки лэрд. Он хохотнул и, искоса глянув на обалдевшего Роджера, протянул внуку ладонь. - Обещаешь, дружище? - Слово, дед! - Джемми изо всех сил впечатал свою маленькую руку в широкую ладонь деда, и тот сжал ее, чуть качнув. - Смотри, парень. В тебе течет кровь Фрейзеров. А слово Фрейзеров - кремень. Да. Так же как и слово Маккензи. И он положил сверху свою вторую руку. Потом улыбнулся всем своей обезоруживающей, чуть нахальной улыбкой и вышел. - Мама! - слегка задохнувшись, проговорила Брианна, когда мы остались одни, и к ней вернулся дар речи. - У всего этого есть только одно объяснение, и мне оно не слишком нравиться. - Ну... милая... у твоего отца очень богатое воображение, - я чуток напрягла наболевшую ягодицу и сморщилась, - и иногда оно прорывается наружу. Я не могу его в этом винить.