кротимого лесного фавна. Легкая рыжеватая щетина пробивается от самых висков сквозь загрубевшую на ветру пористую кожу. Густые брови на тяжелых надбровных дугах, открытый высокий лоб и разметавшиеся по подушке тяжелые спутанные пряди волос. Викинг. Такой опасный и такой... домашний. - Что? - невнятно буркнул он, не открывая глаз. - Ничего. Люблю тебя. И подула ему в ухо... с удовольствием наблюдая, как он, неприлично взвизгнув, безуспешно пробует увернуться от моего щекочущего дыхания. Под впечатлением от недавних возбуждающих событий, мне вдруг остро, до горячего спазма внизу живота, захотелось немедленного продолжения, и я проворковала... коварно куснув его мочку так, что он обиженно охнул. - Знаешь, милый, я тут подумала. Будем справедливы - твоим воспитанием также не мешало бы заняться... Ты заслужил это не меньше моего. - Что? Тоже выпороть меня хочешь? - огорошил он меня своей прямотой и ухмыльнулся, потирая замученное ухо. - Интересно было бы узнать, за что это? - Ах, ты считаешь, что тебе не за что всыпать? - брови мои изогнулись в негодовании от такого невиданного нахальства. - У меня прямо аж руки иногда чешутся надрать твою упрямую задницу. Очень. Он слегка отстранился от моего лица и внимательно посмотрел на меня, кажется, с трудом сохраняя серьезность. - Вот как? А мне всегда казалось, что я такой весь замечательный, аж противно. - Кто? Ты?? - я от изумления опешила, а потом долго-долго смеялась, не в состоянии остановиться. - Знаешь, милая, подозреваю, что из нас двоих в воспитании больше всего нуждаешься ты, моя дерзкая мегерочка. Мой отец, да пребудет Господь с ним на небесах, драл меня так, что я вечно ходил с расписанной задницей, и это принесло свои плоды - как видишь: перед тобой просто идеальный экземпляр. А тебя твой дядюшка пальцем не тронул, как ты сама говорила, и поэтому ты совершенно не умеешь себя вести, особенно в приличном обществе. Мои глаза расширились. - Что?! Ах ты... ах ты... это я-то вести себя не умею?! И это мне говорит самовлюбленный упрямец, каких свет еще не видывал! Он засмеялся. - Хмм... Ну должны же у меня быть хоть какие-то недостатки, а то я, не сходя с этого места, вознесусь на небеса. Я пару минут смотрела на него молча, открывая и закрывая рот в крайнем возмущении. Но так и не нашлась, что сказать. - Ладно, - наконец, фыркнула я, - отмазался, паразит. Но учти, месть моя может быть страшной. - Разве ты что-нибудь хотела бы во мне изменить? Тебе что-то не нравиться, девочка? - он с подозрением прищурился, готовый возражать. - Мне все в тебе нравиться, Джейми, абсолютно все... - я потерлась об его плечо щекой, что твоя кошка, и потом вкрадчиво промурлыкала, выпуская коготки: - Но, все-таки, кое за что тебя не мешало бы основательно высечь, уж поверь мне. - Акх. Да? И за что же, по твоему мнению, я буду достоин получить по заднице? - он заинтересованно приподнялся на локте, старательно пытаясь сохранить официальность тона, хотя в глубине его глаз плясали черти полосатые. - Ну, например, - я сузила глаза и поджала губы, - третьего дня ты пришел так поздно... Я тут с ума сходила от волнения! А мне - ты же знаешь! - волноваться вредно. Он напрягся и несколько ошарашенно посмотрел на меня, словно его только что осенило, потом помолчал минуты две, явно что-то соображая, и, когда снова заговорил, в его голосе чувствовалась неподдельное раскаяние. - Правда? Но ты ничего мне тогда не сказала. Не думал, что тебя это так расстроит. Я гордо фыркнула, подразумевая: «Вот еще, буду я тут утруждаться объяснением очевидного!» - А вчера, - продолжала я безжалостно, наблюдая, как вид Джейми становиться все более сокрушенным - он виновато поглядывал на меня из-под опущенных ресниц, - ты как черт нализался с своим кузеном Джейкобом так, что, в итоге, рухнул на пол и даже - даже! - не смог пожелать мне спокойной ночи. Глаза Джейми совершенно искренне расширились от испуга. - Я так сделал? Мпмфф... Прости, девочка. Ты, наверное, права. Я действительно заслуживаю основательной порки. Он немного помолчал, раздумывая, потом сказал серьезно: - Хорошо. Ладно. Я согласен. Накажи меня. Выставив свою крепкую задницу, Джейми свесился с кровати, пошарив рукой по полу. Потом выпрямился и протянул мне ремень, свалившийся от наших прошлых слишком интенсивных телодвижений - широкая такая кожаная полоса и тяжелая, между прочим. Он сел на кровати, подавая мне ремень с такой доверчивостью, что внизу живота у меня все как-то остро сжалось, наливаясь тяжестью. - Джейми, - воскликнула я, слегка оторопев, - но ты же это не серьезно? - Вполне серьезно, мое сердце, не сомневайся, - он вложил свирепое орудие мне в руку и поцеловал ее. Глаза его смотрели на меня подозрительно призывно, прожигая насквозь. - Да, наверное, это то, что мне сейчас нужно. Можешь не жалеть... - Он покорно повернулся на живот и, вытянувшись во весь свой огромный рост, зарылся лицом в подушку. Ужасные шрамы сплетались, рисуя на его спине завораживающий узор. Я почувствовала, что, наверное, никогда бы не смогла ударить его по-настоящему. Но меня бешено заводила его покорность и смирение, и я решила по максимуму использовать эту ситуацию для нашего общего блага. Немного подумав, я сложила ремень вдвое и села Джейми на ноги, чуть выше коленей, но он не двигался и даже не пытался повернуть голову, чтобы посмотреть, что я буду делать. - Ты был очень плохим мальчиком, Джеймс Фрейзер, - сдерживая невольный смешок, проговорила я строгим голосом полковой медсестры, проводя ремнем по его чуть вздрагивающей спине. - Ты плохо себя вел последнее время. Придется тебя как следует наказать... От этих слов Джейми стал слегка ерзать подо мной и тихонько постанывать. Я повела ремнем между его ног, в промежности, потом прошлась в ложбинке между ягодицами, напрягшимися от прикосновений жесткой кожи - обвела каждую медленно и опасно. Я видела, как мышцы на его спине перекатываются от усилий сдержаться, и он заметно выгибается. Дыхание его стало хриплым и прерывистым. Большие кисти рук судорожно стиснули подушку. Ремень в моей руке продолжил свой зловещий путь по распластанному подо мной телу, по рельефному позвоночнику, к точеным лопаткам и плечам. «Какая же красивая у него спина, даже не смотря на эти ужасные шрамы», - мелькнуло в моем уже довольно помутненном сознании. Мощная, вся в буграх крепких мышц, которые ходуном ходили от моих изощренных ласк... Я видела, через полуприкрытые глаза, как Джейми заводиться все больше, выгибается и ерзает все сильнее, дыша громко, с хрипом и стонами, будто ему по-настоящему больно. Я сдвинулась к нему на ягодицы, ощутив между ног их энергичную упругость, обвила ремень вокруг длинной мускулистой шеи, словно пытаясь усмирить взбрыкнувшего жеребца, и, запустив пальцы в его роскошные медные пряди, мягко потянула на себя. Он жарко выдохнул и приподнялся на локтях, что-то бормоча по-гэльски и постанывая. Глаза его были закрыты, а вспухшие губы, наоборот, расслабленно приоткрылись. Я, наклонившись, тихонько прошептала, в свою очередь, выдыхая тепло прямо ему в ухо. - Берегись мой дорогой, я намерена как следует наказать тебя сегодня, ты получишь то, что заслужил - сполна. Хорошенечко оттрахаю тебя, чтоб встать не смог! Ты меня понял? - И опять потянула его голову на себя. Он слегка напрягся, замерев, потом содрогнулся так, словно его прошило током. - О да, Клэр, любовь моя, - стиснув зубы, простонал он, будто я действительно изо всех сил втянула ему ремнем. - Сделай это! Большой рот его растянулся в блаженной улыбке, когда я, с горячим придыханием, осыпала поцелуями его ухо, потом шею, плечи. Руки мои уютно обвились вокруг его мощного точеного торса и, потянувшись к соскам, терзали и скручивали их, определенно вызывая мучительные спазмы внизу его живота. Отчего из самой глубины его чрева вырвался такой страждущий рык, что мое лоно тут же остро откликнулось на этот отчаянный первобытный призыв неудержимым приливом влаги от сладостных судорог. Он легко перевернулся подо мной, пытаясь захватить меня в объятия, но я стиснула ему запястья и, подняв его руки над головой, с силой прижала тяжелые кисти к подушке. - Лежи смирно и не смей до меня дотрагиваться! - строго, насколько это возможно проговорить прерывающимся шёпотом, буркнула я, сползая вниз по его животу, остро кусая и посасывая его широкую грудь, соски, живот. Он изгибался и жалобно пыхтел, но не смел ослушаться. Я нежно обхватила снизу его мошонку и, играя, словно на гитарных струнах, перебирала ее в своей руке, заставляя Джейми подаваться мне навстречу. Он содрогался всем телом, мучительно хрипя, словно какой-то внутренний огонь медленно и жестоко плавил его внутренности. Тем временем язык и губы мои основательно задержались на его пупке, а потом продолжили свой целенаправленный вояж все ниже и ниже, тщательно и нежно проторяя себе дорожку меж его жестких курчавых волос на лобке... И, наконец, вот и ОН - основная цель моего виртуозного путешествия по его трепещущему телу - мощное древо, дерзко восставший центр моего вожделения. Пока он, как Феникс, способен возрождаться снова и снова, смысл жизни для нас не может быть потерян. Я плотно обхватила его губами, вынуждая Джейми глухо зарычать и выгнуться, будто его пронзила внезапная молния, и не оставляя ему ни единого шанса на спасение. - Иисус! Клэр! Что ты со мной делаешь, девочка? «То, что и обещала», - пронеслось в моем затуманенном мозгу. - Нет, пожалуйста, дорогая, я хочу кон