НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, КОГДА я проснулась, Джейми, раскинувшись, мирно посапывал рядом, лежа на животе. На его заднице багровел всеми оттенками кроваво-фиолетового огромный синяк, а на спине алели яркие полосы от моих ногтей. Ого! Я раскаянно вздохнула. Доигрались, называется... Черт же меня дернул так заехать ему этим треклятым ремнем. Ну, а с ногтями - я нахмурилась - сам виноват, нечего было доводить меня до такой невменяемости... своими бесчеловечными ласками. Я тихонько погладила его пострадавшие места. Джейми вздохнул, улыбнулся, но глаза не открыл, не желая расставаться с блаженным забытьем. «Слава Богу, хоть никакой кошмар ему не приснился», - с содроганием подумала я, вдруг осознав, к каким последствиям могло бы привести наши такие слишком активные развлечения. - Джейми, прости меня, милый. Я не хотела, - подалась я вперед, целуя его в расцарапанное плечо. - Я просто не рассчитала... Тебе больно? Он с трудом открыл один заспанный глаз и с удивлением посмотрел на меня. - Ты о чем, Сассенах? - О синяках на твоей распрекрасной заднице и спине... в кровавую полосочку. Он осторожно пошевелился, немного поморщившись. - Да вроде нет. Все в порядке, - сонно проговорил он. - Да, не бери ты в голову, девочка. Мой отец иногда драл меня так, что задница была буквально цвета такой... переспелой сливы, и я иногда целую неделю садился с трудом. Ну, по крайне мере, первые пару-тройку дней... было весьма неуютно. Так что пару ударов ремнем я как-нибудь вынесу. А что касается спины... тут я не против, правда, если плата за эти раны то, что ты так отчаянно заводишься, моя свирепая мегерочка. Я повернулась к нему и погладила по припухшей со сна щеке, провела по волосам. - Да уж, сам виноват... - несколько злорадно проговорила я, вспоминая вчерашний вечер. - Видимо, ты всегда был очень непослушный... - Ха!.. «Очень» - это еще мягко сказано, поверь. Одно время я был чертовски непослушный. Сейчас думаю: бедный мой отец, вот намучился он со мной. Он потянулся ко мне всем телом и обнял меня, уткнувшись лбом в плечо, пока я продолжала наглаживать его по голове, по всклокоченному чуть влажному затылку... - Ох, как я так люблю, когда ты жалеешь меня, Сассенах. Кроме тебя, только мать так жалела меня. И я скучаю по ее ласке. Он вдруг замер как громом пораженный и, потрясенно уставившись на меня, подскочил так, что я вздрогнула. - О! Думаю, я понял, в чем дело! Это мать моя, да будет вовеки благословенно ее имя, упросила, Господа нашего Иисуса послать тебя ко мне сквозь время. Чтобы ты хранила меня вместо нее. Я тихо засмеялась и, протянув руку, коснулась его щетинистого подбородка, потому что возразить на эту, слегка сумасшедшую теорию было нечего. И я, понятно, была бы совсем не против, если так. Но тут я вдруг вспомнила, и взгляд мой тоже замер, расширившись от неожиданной догадки... - А по-моему, это ты сам пришел за мной. - Я???? Что это значит, Сассенах? - Да... Накануне того дня, когда я попала сюда, - я аж села на постели от возбуждения. - Френк рассказывал мне, как какой-то шотландец в великом отчаянии, пялился в наши окна, стоя под дождем и ветром. Но полы его одежды оставались неподвижны, несмотря на сильный ветер... А когда Френк окликнул его, тот внезапно исчез. Как призрак. - Этим призраком был я?? Иисус, Сассенах! - он смотрел на меня так ошарашенно, будто это я сама была приведением. - Это правда? Меня очень радуют твои слова, девочка, потому что, если задуматься, на самом деле мне ужасно страшно, что все это произошло случайно, и мы могли бы не встретиться. Никогда, - он сильно прижался ко мне всем телом, будто хотел слиться в одно целое. - А теперь я вижу, что все это должно было произойти, и мы обязательно встретимся там, в прошлом... или хмм... в будущем! Ох, я запутался. Короче, не важно! Иисус, какое облегчение! Я обязательно приду за тобой и заберу тебя к себе! Не выразить, как я счастлив, девочка! Иди ко мне. Так из какого, говоришь, года ты попала сюда? - Весна, 1946 года, накануне Болейна, праздника Всех Святых... - и я назвала адрес гостиницы в Инвернессе, понимая, что сама подписываю себе приговор о невозвращении. Но ничего не могла с этим поделать. Становилось ясно, что наша встреча, кажется, была предрешена, и меня это только радовало. Я хотела, чтобы Джейми пришел за мной, хотела быть с ним, хотела, чтобы все случилось так, а не иначе. И я ни о чем не жалела.