Виктор сел за руль, Маринка рядом с ним, я расположилась сзади. Можно считать, что я удачно устроилась, потому что Маринка могла болтать сколько ей влезет, а мне совершенно необязательно было изображать глубокомысленное внимание к ее словам.
– Адрес? – спросил Виктор меня, оглядываясь через плечо.
Я кивнула на Маринку:
– Вот наш рулевой на сегодня.
– В Заводской район, шестнадцатый квартал, а куда дальше – покажу, – сказала Маринка, и Виктор сразу же тронул машину с места.
Маринка болтала всю дорогу, почти не умолкая, перебрав кучу тем и использовав весь набор эмоциональных окрасок фраз, от трагического шепота, когда она говорила про оккультизм, до негодующего крика, когда вспоминала про Спиридонова. Я делала вид, что смотрю в окно, хотя на самом деле внимательно ее слушала, что ей периодически и подтверждала, когда она спрашивала, слышу ли я, о чем она говорит.
Эльвира Карловна жила на самой окраине города недалеко от химзавода. Помнится, в те времена, когда эта вонючка дымила в полную мощь, дышалось в здешних местах с трудом. Сейчас же только легкое ацетоновое веяние в воздухе говорило, что где-то рядом производят какую-то гадость.
Но в сравнении с прошлыми временами это было почти благоуханием.
Эльвира Карловна обитала в обычной пятиэтажке, во двор которой мы медленно протряслись по щербатому асфальту.
– Второй подъезд, – объявила Маринка, сверившись по своим записям, – вон туда, где стоит какая-то иномарка, видишь? – И она ткнула пальцем в стекло. Я думаю, что и без этого жеста Виктор бы понял, куда нужно подъехать.
Напротив подъезда действительно стояла белая «Ауди», заехавшая своей приподнятой кормой на детскую площадку. Виктор кивнул Маринке и, свернув с дороги, поставил «Ладу» рядом с этой машиной.
Я скептически оглядела обычный для этого района грязный неуютный двор.
– Первый этаж, квартира номер двадцать один, – объявила Маринка, – ну что, идем?
– Ну раз уж приехали, придется идти, – проворчала я и вышла из машины, поеживаясь от вечерней свежести.
Предводительствуемые нашим гидом, мы с Виктором вошли в подъезд. Маринка встала перед металлической дверью нужной нам квартиры и позвонила в мелодичный звонок.
Дверь отворилась сразу же, словно нас ждали и проследили наш путь от машины через окно и до двери через «глазок».
За дверью нас встретила маленького росточка старушка в платочке.
– Здравствуйте, мы к Эльвире Карловне, – сказала Маринка, и никакие вопросы нам заданы не были.
Мы прошли в полутемную прихожую, и Маринка, видно, чего-то испугавшись, стала говорить шепотом.
– Она обычно принимает в дальней комнате, – пояснила нам Маринка, и, оставив на вешалке верхнюю одежду, мы прошли в гостиную.
Там на диване, застеленном ковром, сидел мужчина лет тридцати, одетый в короткую коричневую куртку, и смотрел телевизор.
Заметив нас, он слегка приподнялся, демонстрируя хорошее воспитание, и тут же снова плюхнулся на диван, жалобно под ним скрипнувший.
– За мной будете, девчата, – сказал он и, быстро осмотрев нас, опять уткнулся в телевизор.
Очевидно, у этого любителя последних новостей была плохая память. Я его сразу узнала. Это был Максим – не помню, как по отчеству, – которого я сегодня видела в картинной галерее.
«Любопытно, неужели дирекция так отчаялась найти пропавшую картину, что решила прибегнуть к помощи гадалки?» – подумала я.
Я не стала садиться на диван, а подошла к книжным полкам и принялась рассматривать книги. Ничего особенного, обычный набор средней семьи. Виктор опустился на диван и стал смотреть телевизор. Маринка же, замолчав, стала ходить из угла в угол, погрузившись в некие свои проблемы, которых у нее всегда насчитывалось необыкновенно много, если, конечно, верить ей на слово.
Как я поняла, священнодействие по проникновению в будущее творилось за закрытой дверью второй комнаты, и если здесь образовалась очередь, как в поликлинике, то мадам гадалка была занята с клиентом.
Так и оказалось. Пяти минут не прошло, как дверь с легким скрипом отворилась, и в гостиную вышла моя сегодняшняя знакомая – Рита. Она была одета все в те же черные джинсы, на ногах – сапоги-ботфорты. На плече у нее висела очень изящная сумочка, тоже черного цвета. В Рите чувствовался вкус, она была миловидна, и я с удивлением посмотрела не на нее, а на мужчину, развалившегося на диване. Если она пришла сюда с ним, то это извращение ее вкуса было мне непонятно.
– Ну все, что ли? – спросил ее мужчина, тяжело приподнимаясь. Он оказался на голову ниже ее ростом и смотрелся рядом с нею простовато.