– Гринцпуля, – протянул Борис Иванович, словно не слыша всего остального, что я сказала. Он прищурился и отклонился назад, не спуская с меня глаз. – Гринцпуля, значит, – повторил он.
Жанна резко вскочила и прошла к окну. Она повернулась к нему спиной и встала там, скрестив руки на груди.
Передо мной разыгрывалась какая-то важная сцена, смысла которой я не улавливала, но понимала, что темы пожара и картины Гринцпуля как-то серьезно волнуют и Жанну, и Бориса Ивановича. Меня в данный момент больше интересовала судьба убежавшей на свидание с Антоном Маринки. Если бы не это, я бы с удовольствием принялась разрабатывать открывшуюся передо мной жилу, потому что создавалось впечатление, что в ней можно отыскать что-то ценное для моей газеты.
– Мне нужен Антон, – упрямо повторила я, – пожалуйста, скажите, где я могу его найти. – На меня снизошло вдохновение, и я с тайным значением ляпнула:
– ..и мы с товарищем сразу же уйдем отсюда. Если вы не можете мне помочь, так сразу и скажите, придется тогда за помощью обратиться в другие места…
Слово «товарищ» я подала как намек на принадлежность Виктора к неким специфическим сферам. Его подчеркнутое равнодушие к происходящему только усиливало это впечатление.
Моя фраза достигла своей цели, хотя стрельба и велась наобум.
– Не знаю я, где он шляется, – пожал плечами Борис Иванович, – а ты, Жанна, знаешь?
– Нет, – резко ответила Жанна и замолчала, явно ожидая от меня, что же я еще скажу.
Я не поверила им обоим, но уговаривать не видела смысла. Было видно, что мне они действительно не скажут. Оставалось действовать в прежнем направлении, тем более что деваться мне было некуда.
– Мы сейчас были дома у Риты, – максимально равнодушным тоном произнесла я.
– Да? – спросила Жанна и добавила:
– И как она?
– Перестаньте, – я потеряла терпение, и раздосадованная тем, что ничего у меня не получается и поиски Маринки не привели ни к чему, хотя времени прошло уже много, уже собралась перестать играть втемную и сказать про картину Хольмса, погибшую при пожаре, но от этой несвоевременной глупости меня отвлек звонок моего сотового.
Я обрадовалась ему. Извинившись, я достала телефон из сумочки и, будучи уверенной, что звонит Маринка, спросила:
– Это ты?
– Наверное, – ответил мне недоуменный голос Кряжимского, – это…
– Я узнала вас, Сергей Иванович, – быстро поправилась я, – извините, есть новости?
Разговаривая по телефону, я заметила, что и Жанна и Борис Иванович, не скрывая своего интереса, слушают, о чем я говорю.
– Есть, но, к сожалению, не про Марину, – ответил мне Кряжимский и заговорил скороговоркой:
– Вам звонили из Заводского РОВД, пригласили завтра на разговор по поводу убийства Сойкина.
– Кого? – переспросила я и, в свою очередь, внимательно посмотрела на Жанну. Мгновенно я вспомнила и слова Нины про то, что у Жанны недавно убили мужа, и то, что Макс, с которым Рита приходила к Эльвире, был мужем Жанны. Последующие события повыветрили у меня из памяти эту важную информацию.
– Это все? – спросила я.
– В общем, да, такое же приглашение передали и для Марины тоже. Но ей я пока сообщить об этом не могу, – закончил свое сообщение Сергей Иванович и, в свою очередь, поинтересовался:
– А у вас есть что-нибудь новенькое?
– Есть и горячее, – ответила я стандартным журналистским кодом, – но об этом я расскажу после возвращения. – Тут я не удержалась и проговорила:
– А вы знаете, оказывается, в мире было всего три картины ван Хольмса, написанные им на холсте. А теперь, возможно, осталось только две.
Произнеся эти слова, я равнодушно посмотрела на Бориса Ивановича и была удивлена происшедшей в нем внезапной перемене.
Борис Иванович дернулся, словно его иголкой кольнули, и начал быстро-быстро потирать ладони. По всему было видно, что мои слова его сильно взволновали.
«Очень горячо!» – подумала я и, поблагодарив Сергея Ивановича за звонок, отключилась.
– Извините, а что вы там сказали про Хольмса? – хрипло проговорил Борис Иванович. – Меня как старого искусствоведа это не может не интересовать.
– Пока не имею права раскрывать эту информацию, – ответила я и покосилась на Виктора, – запрещено.
– Мне нужно позвонить, – сказала Жанна и, отойдя от окна, направилась к лестнице.
– Останься, – жестко приказал ей Борис Иванович и сам встал, – я позвоню, а ты развлеки пока нашу гостью, чайку предложи…
Борис Иванович вышел, а Жанна, помявшись, присела на свое прежнее место.
– Я не пойму, чего вы добиваетесь, – тихо сказала она.
Я положила свою давно потухшую сигарету в пепельницу и достала из сумочки новую.