– Но ты вроде бы в деньгах не нуждаешься.
– У меня есть работа, – подтвердила я его догадку, – а спрашиваю я тебя не из простого любопытства, а потому, что завтра беру интервью у вашего кандидата.
– Так ты – журналистка? С людьми общаешься? Здорово! А меня с этой работой люди начали почему-то немного раздражать.
– А у тебя есть какая-нибудь специальность? – спросила я.
– Да как сказать, – замялся он, – вроде бы и есть, а в то же время как бы и нет.
– Что же это за таинственная специальность? – заинтересовалась я.
– Ну, я умею драться.
– Так ты мог бы работать где-нибудь в охране, – предположила я, смерив взглядом его не слишком-то мускулистую фигуру.
– Стоять на воротах за пятьсот рублей в месяц… – тоскливо произнес он.
– Ну почему на воротах? – возразила я. – Можно, например, грузы сопровождать.
– Для этого нужна лицензия, – удрученно сказал он, – тогда могут взять в охранную фирму, а чтобы получить лицензию, деньги нужны, которых у меня пока нет.
– А где же ты работал до этого?
– После школы в «Политехе» два года отучился, потом, когда оттуда поперли за то, что с деканом повздорил, забрали в армию, а так как я до этого уже карате несколько лет занимался – взяли в спецвойска. Но там нас учили не драться, а убивать…
Он замолчал, уставившись куда-то в угол, как-будто что-то вспоминал, а потом вдруг, вздрогнув, словно очнувшись, продолжил:
– Предлагали остаться там, служить по контракту, но это не по мне – не могу подчиняться приказам… – Он вздохнул и провел рукой по своим русым волосам. – Вот уже почти два года перебиваюсь случайными заработками. Ну ладно, мне пора, – он как-то резко сменил тему разговора, – подпись-то дашь?
– Только после того, как пообедаем, – заявила я, – не люблю есть в одиночестве.
Глава 2
Утро следующего дня было чуть приветливей вчерашнего. Дождик перестал, небо немного просветлело, да и термометр, привинченный к оконной раме, показывал на три градуса выше, чем вчера. Я не могла не порадоваться такому незначительному, но все-таки ощутимому улучшению погоды.
Принимая душ, я несколько лишних минут понежилась под упругими струями горячей воды. В голове сами собой сложились вопросы, которые я намеревалась задать сегодня Корниенко. Я попробовала вчера набросать кое-что по этому поводу в блокноте, но, видит бог, делать предварительные пометки мне в тягость. Скажу без ложной скромности: я – дитя импровизации. Вот так, импровизируя под горячим душем, я мысленно приготовляла себя к грядущему интервью.
Акция протеста, к которой так убедительно и проникновенно призывал вчера Корниенко, действительно прошла перед зданием мэрии. В ней приняло участие не менее трех тысяч человек. Похоже, людей расшевелить все же удалось, и не последнюю роль в этом сыграло исчезновение Петрова. Конечно, акция была намечена задолго до этого происшествия и так и так состоялась бы, но случай с Петровым придал ей актуальную душераздирающую конкретику.
Перекусив на скорую руку бутербродами с сыром, я прошла в спальню, открыла шкаф и принялась перебирать его содержимое. Мой выбор пал на черный в тонкую белую полоску брючный костюм и строгую белую блузку.
Я сделала легкий дневной макияж, оделась и, прихватив с собой свой неизменный «Никон», вышла из квартиры. Я прямехонько отправилась в штаб «Родины», где меня должен был ждать Юрий Назарович.
Оставив машину на платной стоянке, без десяти десять я вошла в трехэтажное здание с темно-серым фасадом, что на улице Чапаева. Именно здесь и размещался штаб движения «Родина – это мы». Предъявив консьержке, сухопарой, ворчливой старушонке, свое удостоверение, я поднялась на второй этаж и что было сил толкнула высокую тяжелую дверь. Она с большой неохотой подалась, и я очутилась в неком подобии прихожей. Справа на обычной деревянной, выкрашенной лазурно-голубой краской двери висел плакат, напоминающий гражданам о неминуемости выборов в Думу и о готовности «Родины» не проиграть их. Я легонько постучала. Мой деликатный стук был неделикатно проигнорирован. Тогда я толкнула и эту даже не деревянную, а скорее фанерную дверь и вошла в большую, немного вытянутую комнату с так и эдак расставленными столами. На одном из столов, который как бы разделял комнату на два отсека, стояли два телефона, на ближнем к входной двери столе я увидела не самый слабый компьютер, за ним сидел русоволосый парень с хищным взором, трогательно пробивающейся бородкой под нижней губой и длинными волосами, забранными в хвост. У парня было волевое, сосредоточенное лицо, представлявшее причудливую, но столь дорогую сердцу любого россиянина смесь ювенальной восторженности на ясной, как сказочное утро, физиономии Алеши Поповича с орлино-гордой и победоносно-недоверчивой зрелостью на лике Ильи Муромца.