Кряжимский догнал меня уже в холле, где я остановилась, чтобы осмотреться.
Прямо передо мной была широкая, покрытая красным ковром лестница, ведущая на второй этаж. С правой стороны стоял киоск, слева располагался спуск в гардеробам и туалетам.
Сбоку от лестницы сидел на стуле омоновец в бронежилете и кепке, держа на коленях короткоствольный автомат. Он задумчиво посмотрел на нас с Сергеем Ивановичем, и в его блеклых глазах не мелькнуло и тени интереса.
Сверху по лестнице к выходу спускались двое рабочих в черно-синих спецовках. Они осторожно несли носилки со строительным мусором. На фоне ковра, мраморных ступеней и дубовых перил они смотрелись грязноватым пятном.
Засмотревшись на эту композицию, я немного отвлеклась от цели нашего приезда. Вернул меня к действительности голос Сергея Ивановича.
– Сейчас все и узнаем, – сказал мне Кряжимский и подошел к киоску, в котором продавали билеты и буклеты.
– Здравствуйте, – наклонился он к окошку, за которым виднелась скучающая пожилая мымра, – нам нужен ваш директор, как к нему пройти, скажите, пожалуйста.
– Он уехал, – сухо ответила продавщица и равнодушно отвернулась.
Кряжимский в растерянности потоптался на месте и спросил еще раз:
– Извините, а вы не подскажете, когда он вернется?
– Мне он не докладывал, – нетерпеливо ответила она ему, очевидно, досадуя, что ее донимают такими никчемными вопросами.
– Он на совещании в Министерстве культуры, – послышался у меня за спиной мужской голос.
Я обернулась к его обладателю.
Среднего роста мужчина в короткой кожаной куртке не спеша спускался по широкой лестнице со второго этажа. В одной руке он держал кожаную барсетку, пальцами другой разминал сигарету.
Кряжимский почему-то окончательно растерялся и посмотрел на меня, не зная, что же делать дальше.
– Позже заедем? – тихо спросил он.
Я не успела ответить, потому что мужчина в куртке, спустившись с лестницы, подошел к киоску.
– А Спиридонова не было, что ли, сегодня? – грубоватым голосом спросил он.
– Не видела, Максим Иванович, мимо меня не проходил, – разулыбавшись, ответила ему неприветливая с Кряжимским старая перечница.
Пожав плечами, уважаемый персоналом Максим Иванович вышел на улицу.
– Если директора нет, его заместитель, наверное, на месте? – твердо спросила я, неприязненно поглядывая на киоскершу. – Как к нему пройти?
– А вы по какому делу, девушка? – снова попыталась показать свою значительность эта мерзкая тетка.
– Ваше руководство вам это и объяснит, если посчитает нужным, – сказала я. – Так где же кабинет заместителя?
Что-то проворчав, но не слишком громко, чтобы я на всякий случай не услышала, продавщица ткнула прямо из своего окошка пальцем наверх:
– Вторая дверь направо.
Пройдя мимо не пошевелившегося омоновца, мы поднялись по лестнице и толкнули нужную нам дверь.
Заместителем директора оказалась приятная пожилая женщина в темно-синем костюме и больших очках. Когда мы вошли к ней, она мирно пила чай с лимончиком и читала газету «Культура».
С ней мы договорились быстро. Сработали и редакционные удостоверения, и то, что она уже не первый год трудилась в галерее и, как сама выразилась, была воспитанницей Спиридонова.
– Что вы, что вы! – сразу же заволновалась она. – Никто никаких обвинений ему не предъявлял, что вы! Ну, может, директор и сказал что-то, но сами поймите: это же ван Хольмс, пятнадцатый век, Голландия… Очень большая потеря, очень! А Николая Игнатьевича мы все очень уважаем, и никто на него и не подумал даже, я и сама его воспитанница, – повторила она во второй раз, очевидно, считая этот факт наилучше характеризующим Спиридонова.
Я переглянулась с Кряжимским. Было ясно, что от беседы с этой перепуганной заместительшей толку будет немного.
– А не могли бы вы разрешить нам заглянуть в ваши запасники, если можно, конечно, – вдруг попросил Сергей Иванович. – Нам хотелось бы составить свое мнение о происшествии.
– Заглянуть к нам в запасники?! – полуобморочным шепотом повторила за ним заместитель директора и сложила ладони на груди, словно уже собралась умереть от ужаса, который ей внушили эти слова.
– Если бы дали нам в сопровождение вашего сотрудника, мы были бы вам очень благодарны, – тихо сказала я, стараясь вложить в свой голос побольше значительности.
Тяжко вздохнув, бедная заместительша, уже, наверное, не знающая, как от нас отделаться, поднялась из-за стола и, оставив на нем остывающий чай, вышла в коридор.