С Юрой же придется налаживать отношения сначала. Если там будет чего налаживать. Порой закрадывались мысли о разводе. Но Ира понимала, что одна не проживет. Через месяц заканчивались декретные выплаты до полутора лет. Дальше платили пятьдесят рублей, на которые можно было потратить разве что на пакет молока и буханку. Копеечные алименты от Юры? Зарплата у него была серой. Белая была где-то шесть тысяч рублей. Ира решила, что пока Степа не пойдет в сад, о разводе думать глупо. А это должно было произойти в три года. Осталось еще немного подождать. Каких-то полгода. Тогда она сможет выйти на работу. Степа болел редко. Прививки переносил все хорошо. Поэтому оставалась надежда, что он и дальше будет ее радовать в этом плане.
Вадим.
— И куда ты собралась? — окликнул Вадим жену. Он стоял на кухне, повязав фартук, и готовил ужин. Постепенно такое положение дел у него вошло в привычку. Вадим даже начал получать от этого своеобразное удовольствие, особенно когда блюдо удавалось.
— Сегодня у Маши девичник. — ответила Мила, подводя губы перед зеркалом, что висело в прихожей.
— Ты там каким боком сдалась?
— Мы же дружим с первого курса.
— Та Маша, которую ты не пригласила на нашу свадьбу из-за того, что она лучше получается на фотографиях, чем ты?
— Это было давно. Глупо такое вспоминать.
— Твоя Маша решила тебе отомстить. В этот раз на фотографиях она будет блистать, а ты будешь с пузом стоять.
— Ну и что? Зато повеселюсь. — повела плечами Мила.
— Тебе опасно веселиться в твоем положении. Вспомни, что тебе сказал доктор? Тишина и покой. А ты ведь в клуб идешь.
— Почему ты так решил? — Мила напряглась. — Мы тихо посидим в кафе.
— Так я тебе и поверил. — хмыкнул Вадим.
— Какой ты недоверчивый. — она подошла к нему надув губки. А взгляд, как у кошки. Хитрая бестия. — Я, правда, всего на пару часиков. Туда и обратно. Скучно дома сидеть. Я чахну в четырех стенах.
— Как же ты с ребенком сидеть будешь, если уже сейчас чахнешь? — не поддался Вадим. Он хорошо изучил все ее повадки. Вот и глаза на мокром месте. Того и гляди, расплачется.
— Ты меня не любишь.
— Не люблю. — насмешливо ответил Вадим.
— Злыдень! — Мила поджала губы и задумчиво потопала мыском зимних ботинок на высоком каблуке. — А я все равно пойду!
Вадим только посмотрел вслед удаляющейся аккуратной фигурке. Живота пока почти не было заметно. Если не приглядываться, то и не понять, что Мила была уже на шестом месяце. Упрямая и глупая. Врачи давно запретили ей ходить на каблуках, но разве она кого будет слушать? Вадим пытался ее вразумить, но она делала все по-своему. В итоге он плюнул на это дело. Притворился, будто поверил, что ребенок его. Плюс минус две недели в расчетах беременности роли не играли. Да и презервативы не дают стопроцентной защиты. Конечно, в жизни всякое бывает, но Вадим не верил. Только продолжал поддерживать обман. Выгонять на улицу беременную жену как-то было не по-людски. Да и забавная она, как мелкая собачка, которую Мила хотела завести. Один минус, дома редко бывает. А где болтается — один ветер знает.
“Ветер много чего знает, много что может рассказать, если только человек захочет его услышать.” — рука автоматически записывала мысль прямо по вверх рецепта жаркого. Очередная бусинка в ожерелье, из которого когда-нибудь будет написана книга, или все так и останется идеей. Вадим не знал. Для книги нужно время, а его у него нет. Надо закончить с ужином, потом протереть пол, который затоптала Мила. А там и спать пора. Когда книги сочинять?
Мила ночевать не пришла. Позвонила на следующий день из роддома. Она потеряла ребенка. Выкидыш на поздних сроках. Глупая, пошла в клуб. Напилась там, свалилась со своих высоких каблуков.
— Дура. — бросил Вадим, и отключил телефон.
Выходной. В квартире оставаться было невыносимо. Тошно. Стены давили. Он взял куртку и вышел на улицу. Противно. Слякоть. Снежная каша хлюпает под ногами. Тучи нависают над головой. Праздники. На улице народу почти нет. Все дома отсыпаются после корпоративов в честь “мужского” дня. Отвратительно. Дима предлагал ему вчера завалиться куда-нибудь, посидеть, выпить. Мол, устроить свой мини “корпоративчик”, но Вадим отказался. Он от Димы и на работе уставал, поэтому был не готов видеть его еще и не в рабочее время. Порой он сомневался, что согласился с ним работать, но пока уходить не собирался. Кризис. Работу найти сложно. Тут же небольшая стабильность, но она была.
Он зашел в магазин. Бутылка водки, апельсин. Напиться и забыть все как страшный сон. Дуру не жалко. Ребенка жаль. Он вышел из магазина и, зайдя за угол, махнул зараз полбутылки из горла. Какой-то алкаш с уважением посмотрел на него. Теперь стало противно от себя. Нет, так проблемы решать нельзя. Отдав алкашу оставшуюся водку, Влад пошел бродить по парку. От апельсина приятно пахло чем-то новогодним. Оранжевый мячик, маленькое солнце в хмурый день.
Он ее не простит. Хватит, наигрался. Лучше кота заведет. Будет с ним вечера коротать. А Мила пусть катится куда хочет. Надоела. Вадим вздохнул. Пусть ошибся, пусть упал. Ничего. Значит надо подняться, отряхнуться и идти дальше. В следующий раз будет умнее.
— Степа! Куда ты бежишь? Там же лужа. — последние слова она уже говорила упавшим голосом, не успевая догнать малыша в смешной ушастой шапочке, который на полном ходу влетел в покрытою ледяной крошкой лужу. Ира сбавила темп и уже шла не спеша. Малыш прыгал в луже. Тут точно торопиться было некуда. — Упадешь.