В ванне горел свет, но дверь открыта. На раковине лежала вскрытая упаковка от теста на беременность. Дурная привычка не убирать за собой мусор выдала Милу с головой. Вадим все это сгреб и отнес в мусорный пакет. Мила спала на кровати, свернувшись калачиком. Рядом лежал телефон. Экран разгонял мрак комнаты. Она не любила, когда экран гас в неподходящий момент. Поэтому функцию “спящий режим” выставляла через час. В поисковике отображался запрос: “аборт на поздних сроках”. Значит, больше двенадцати недель. Был у него такой случай по молодости, когда подруга забеременела. Ни ему ни ей ребенок на тот момент не был нужен, поэтому однозначно был аборт. Он тогда все узнал и о беременности, и об абортах, чтоб в будущем такого не случилось. С подругой они в итоге разошлись.
Больше двенадцати недель, это получается сентябрь. Когда Мила дулась на него из-за машины и тогда они не спали вместе. Интересно и как она теперь будет выкручиваться? Ребенок ведь не его. Вот он и повод для развода. И что дуреха будет делать? Побежит аборт делать, а там велик шанс осложнений. Домой родители ее не примут с малышом. Там и так все друг у друга на головах сидят. Семья среднестатистическая. Несколько поколений в двухкомнатной хрущевке живут. Им и кроватку поставить некуда будет. Вот что с ней делать? В синеватом свете экрана видно, что макияж смыт. Ревела небось. Наплакалась, а теперь спит. Сама ведь как ребенок. Все играет с жизнью. Но не понимает, что жизнь легко ее может переиграть.
Вадим вздохнул и пошел готовить ужин. А ревности не было. Лишь жалость к запутавшейся девочке. И еще оставалась какая-то слабая надежда, что может вот сейчас она точно возьмется за ум и повзрослеет. Рано или поздно это же должно случится. Нельзя быть вечно стрекозой.
Глава 5.
20 Февраль 2010 года.
Ира.
— Юр, вот хоть дуйся хоть нет, но никто посидеть со Степой не может. Твоя мама болеет, моя мама работает. Ты каким местом думал, когда на выходные брал путевку в санаторий? Три дня — двенадцать тысяч. Это треть твоей зарплаты! — возмущалась Ира, разговаривая с мужем по телефону.
— Это очень дешево получилось. Плюс премию дали. Путевки ведь пропадут.
— А я что могу сделать? Давай доплатим и поедем туда со Степой. — предложила Ира.
— Только и слышу, что Степа то, Степа это. Надоело! Можно о чем-то другом поговорить? — вспылил Юра.
— Можно. Но я сижу дома двадцать четыре часа, поэтому все интересы у меня крутятся вокруг ребенка. На другие дела не хватает времени. — спокойно ответила Ира, сдерживая смех. — Хватит ревновать. Ты взрослый дяденька, а он маленький ребенок.
— Ты должна решить куда деть ребенка. Если к завтрашнему дню не найдешь, то я уеду один. — поставил условие Юра.
— Скатертью дорога. Приятно отдохнуть! — Ира выключила телефон. Минуту она смотрела в окно, стараясь унять нервную дрожь. Как будто это так просто взять и куда-то деть ребенка. Вон он, довольный обрывает обои, думая, что мама не видит. Ира сделала глубоки вдох. — Так нельзя.
Но Степа продолжил свое занятие. Она отодвинула его от обоев, а он упрямо к ним. И так раз двадцать. Отвлечь его мог разве что компьютер, но Ира была против такого метода отвлечения ребенка. Она старалась с ним заниматься. Правда, книги он благополучно кидал на пол. А то мог по ним и потоптаться. Если он был сильно раздражен, то книг разрывались. Игрушки ломались. Они его не интересовали. Зато в полтора года ему нравилось протирать пыли или мыть пол. Степа мог разогреть себе кашу в микроволновке. Но потом звал маму, чтоб она достала горячую тарелку. Один раз достал ее сам с помощью полотенца.
Первый раз Степа чуть не довел Иру до седых волос, когда хотел достать кастрюлю на плите. Кастрюля была пустая. Он потянулся за ней, облокотился об плиту и та не выдержала веса. Она упала, чудом его не пришибив, повиснув на шланге. Все это произошло за считаные минуты. Ира в этот момент отвернулась, чтоб достать муку. Она хотела испечь шарлотку. Потом Ира не могла еще долго в себя прийти, увидя, как ее Геракл пытается поставить на место плиту.
Степа рос активным и беспокойным ребенком, предпочитавший вместо того, чтоб разговаривать, показывать все жестами. Врачи говорили, что еще заговорит. Ира просмотрела много литературы по этому вопросу, спрашивала у знакомых и других мамочек в поликлиники и на площадке. Сейчас многие дети начинали позже говорить. Многие до трех лет молчали, зато после трех родители не знали как ребенка заставить замолчать. Все дети разные. Нужно набраться терпения.
Полтора года, а с горшком так дружить не начали. Свекровь на это только качала головой. Все это из-за лени родителей, которые только и делают, что пихают чадо в заграничные памперсы. Вот ее время такого не было и дети росли здоровее. Мама Иры тоже порой говорила что-то похожее. Надо ребенком заниматься. Водить его на занятия с логопедом, в кружки раннего развития. До этого кружка еще доехать надо. Да вести Степа себя не умел. Он бегал, требовал, дрался. Любая прогулка или выход в магазин и поликлинику заканчивались тем, что Ира бегала за своим беспокойным сыном. Слишком активный, слишком любознательный, хотя его любознательность и были избранной. В нем было всегда всего слишком. Высокий, не по годам крупный и не по годам молчаливый.
Отношения с Юрой вроде начали налаживаться. В январе они сделали несколько вылазок в кино и в парк. Разговаривали. Строили планы. Постепенно начали налаживаться что-то похожее на семейные отношения, на те отношения, которые были у них до свадьбы, когда они встречались, когда начали жить вместе. Этот период они словно заново узнавали друг друга. Юра стал больше проводить времени с сыном. Чаще помогал Ире. И вот опять ссора из-за дурацкой поездки. Ира понимала его, что он хотел отдохнуть и расслабиться. Но такие вещи не делаются за один день. Нанимать няню на три дня было слишком дорого, если учесть, что Юра потратил треть зарплаты на путевки. И оставлять своего ребенка незнакомому человеку на такое большое время Ира не хотела. К тому же Степа плохо сходился с незнакомыми людьми, впрочем, как и любой маленький ребенок. Он мог просто испугаться. Посчитать, что его бросили. А что потом? Кошмары по ночам? И слезы, когда мама будет куда-то уходить без него. Если бы вокруг было много родни или друзей, Степа может рано или поздно привык, что люди приходят и уходят. А тут его мир был полностью сосредоточен на Ире. Рушить этот мир так резко Ира не хотела.