Долго ждать мне не пришлось. Он вернулся с абсолютно спокойным лицом. Видимо пар выпустил на ком-то другом, странно, что не на мне. Хотя я теперь товар, а товару нужен соответствующий вид.
— Не могу сказать, что я по тебе успела соскучиться, — заявила я, Митяй хмыкнул и странно на меня посмотрел, наверное, приценивался. Я лихорадочно думала. Помощи мне ждать не от кого, так что остаётся надеяться только на себя. А вот что я могу — это вопрос. Драться и стрелять я не умею, да какое там, я даже водить машину не умею.
— Ну, что, цыпочка, раздевайся, — мерзкая ухмылочка расползлась по всей физиономии.
Я вздрогнула, и глаза на него вытаращила.
— Сдурел?
— Нужна ты мне, у меня бабы и красивее есть, — фыркнул он и даже глаза закатил, — Осмотр товара, дура.
— А если не разденусь? — решила уточнить я.
— Тогда придется товар немного подпортить, — грозно ответил он.
Я обреченно вздохнула. Конечно, раздеваться перед этим кровососом не было никакого желания. Да и в одежде я чувствовала хоть какую-то защищенность, но, твою мать, но.
Я быстро скинула свои шмотки, всем сердцем желая этой скотине сдохнуть в адских муках. Митяй не спеша осматривал меня, но тут его глаза изумленно расширились, и он ругнулся так, что у меня возникло острое желание проверить, не выросла ли у меня третья нога или, к примеру, хвост.
— Что это, твою мать?
— Где? — не поняла я, сначала убедившись, что лишней ноги и хвоста нет.
— Вот, — указал он на живот.
— Пирсинг, в 13 лет сделала, когда за границей с отцом была.
— И колечко там приобрела?
— Нет, колечко подарок.
Что он никогда пирсинга не видел? Сейчас это и у нас в моду вошло.
— От кого?
— Какая разница, — отмахнулась я.
— Просто скажи от кого и все! — заорал он.
— У отца есть друг, — начала я рассказывать, лишь бы отвязался, — Дядя Боря, он занимается ювелирным делом вот он мне колечко и презентовал на шестнадцатилетние, между прочим, эксклюзив, дядя Боря больше такого никому не делал.
— Делал, — тихо и хмуро произнес Митяй.
— Кому? — удивленно ляпнула я, а потом вдруг поняла, что Митяй знает его. Дядя Боря был моим крёстным. Только я совсем не понимала, причем тут он.
— Одевайся, — хмуро произнес Митяй и даже отвернулся, чем несказанно меня поразил. Меня, естественно, долго упрашивать не пришлось.
— А ты кем ему приходишься? — буркнул Митяй все еще стоя ко мне спиной.
— Крестницей.
Он снова витиевато и длинно выругался.
Что-то тут было не чисто, и надо бы это выяснить. Что-то пошло не так для них, и это откровенно радовало. Каким- то образом это «не так» подразумевало дядю Борю. В следующую минуту Митяй подорвался и буквально вылетел из комнаты, никак черти вынесли. Но, по всей видимости, долго вдали от меня находиться он не мог, поэтому весь оставшийся вечер я постоянно видела его морду. То спросит какую-нибудь чушь, то покушать принесет, то просто слоняется по комнате из угла в угол. Под конец его метаний я не выдержала.
— А ты, часом, не заболел? — осведомилась я, глядя на него с неприязнью.
— Заткнись.
Лаконичный ответ, не придерёшься, и главное начисто отбивало охоту дальше расспрашивать. Лоб его сморщился, видать напрягал он свои полторы извилины до основания.
— И когда же сие знаменательное событие произойдет? — подала я свой голос.
Он прервался от раздумий и непонимающе на меня посмотрел.
— Встреча с хозяином, — терпеливо пояснила я.
— Через неделю, — ответил он и снова углубился в себя.
Митяй был не похож сам на себя, а я даже представить не могла, что же для меня лучше — чтобы он молчал как сейчас и не донимал меня, или же, чтобы орал, как потерпевший, тем самым выдав мне какую-нибудь лишнюю информацию. Немного поразмыслив, я решила, что лучше пусть орет и надо бы к нему основательно придраться. Но вот вопрос — к чему-придираться-то? Так чтобы за живое задело, но и так чтобы он меня в порыве гнева не прибил. Надо признать, что, несмотря на скверный характер, мужик он был спортивного телосложения, видимо, ни один день в качалке провел, и достаточно симпатичный. Так что внешность отпадала сразу. Ну а цепляться к интеллекту Митяя будет только самоубийца. По крайне мере я на такое не решаюсь. Но через два часа его напряженного раздумья и метания по комнате, я решила попробовать, так как наблюдать дальше его рожу не было никаких сил.
— Ты никак теорему Ферма в уме решаешь?