Как я и думала, дом друзей, а вернее сказать дача находилась за городом. Ничего оригинального. Когда мы вошли в дом, у меня потихоньку начала отваливаться челюсть. Не от обстановки в доме, этим меня вряд ли удивишь, а от количества народу в нем.
"Друзей" было человек пятнадцать. И все как один уставились на меня, ну и уже потом обратили внимание на Антона. Слава Богу, у меня хватило мозгов, одеться поскромнее, неприятно, когда на тебя пялятся такое количество народа.
— Синица! Здорово. Давно тебя не видели, — так я узнала о существовании клички Антона, пока они подходили и дружески хлопали друг друга по плечу. Антон представил меня и начал представлять своих друзей. От количества кличек у меня голова закружилась. Зоопарк какой-то: тут тебе и Кабанчик, и Лев (я так полагаю это имя?), и даже свой персональный Маугли есть. По любому выходило, Антон привез меня на смотрины, он как бы заявлял свои права на меня — "вот моя девушка, она моя и ничья больше". Только возникал вопрос: почему он показал меня своим друзьям, а не родителям?
Я отбросила страхи и начала общаться. Вела — то я себя конечно скромно, дабы не раздражать моего вездесущего надсмотрщика, но было видно, что кое-кто из этой компании мной заинтересовался не на шутку. А это можно было использовать. Интересно Антон способен убить в порыве ревности? Ближе к вечеру вся наша компания собралась в ресторан. Там мы гуляли до полуночи. Я уже порядком устала, и, на мое удивление, Антон проявил заботу, распрощавшись со всеми, на что ушло еще полчаса, он поднял меня на руки, под улюлюканье толпы — мужчина однозначно любил эффекты. Я решила выразить свое неодобрение:
— Антон, ну я что маленькая? Сама дойти не могу?
— Для меня да, — он чему-то загадочно улыбался.
Еще один, подумалось мне. До жути хотелось реветь, потому что весь вечер я вспоминала не рано ушедшего Лешку, а Яна, мне не хватало его. Сидя в машине у Антона, слушая музыку, я поняла только одно: я все испортила сама. Мое чувство к Яну было больше, чем напоминание о погибшем парне, он вытащил меня из болота боли, куда я с такой охотой ныряла, он был со мной, терпел мои слезы и плохое настроение, а я продолжала цепляться за свою боль, испугавшись, что смогу жить после смерти Алексея, и жить счастливо. Ян пытался достучаться до меня, а я не захотела слушать. Теперь он меня ненавидит, а я как никогда близка к смерти.
***
Неровными шагами я зашла в собственную квартиру. От осознания того, насколько я неимоверная идиотка, мне стало плохо, а когда к этому приплелось еще и чувство вины за использование Антона, я тихо начала ненавидеть саму себя. Антон стоял и смотрел, как я, поджав ноги, сижу на диване и смотрю не видящим взглядом. Он вдруг стал серьезен. Почему-то мне показалось, что для него вся эта ситуация представляется гораздо серьезней, нежели мне. Как к этому можно относится серьезно, если ты знаком всего лишь месяц?
— Тебе плохо? — раздался его голос.
— Да, мне плохо, — я не стала кривить душой.
— Это я виноват? Тебя напугали мои друзья?
Еще один с комплексом вины.
— Ты знаешь, они немного жутковатые, — пока я продолжала быть откровенной.
— А я?
Я не смотрела на него, но чувствовала, что он задал свой главный вопрос.
— Нет.
Вздох облегчения или я ослышалась?
— Я останусь у тебя сегодня.
Ничего себе, он даже не спрашивает!
— Антон, мы вроде бы договаривались?
— Я не нарушу обещание.
Что мне оставалось делать? Я постелила ему в другой комнате. Антон усмехнулся, и ушел спать, бурча себе под нос что-то о старомодных взглядах.
Я лежала и думала, куда же меня все это приведет, и не сделаю ли я еще одного человека несчастным… Что я делаю? Зачем играю чувствами других людей?
— Я так хочу тебя, — шептал Ян, и почему-то грубо целовал, его рука соскользнула вниз, мое сердце билось где-то у горла.
— Тебе не будет больно, я клянусь.
Больно? Почему…
Проснулась я резко. Придавив меня к дивану, Антон срывал с меня одежду, я попыталась оттолкнуть его. Черт, я была согласна на смерть, а не на изнасилование!
— Тошка, не надо, пожалуйста, — мой голос был испуганным, я действительно испугалась.
— Я обещаю тебе, все будет хорошо, тебе не будет больно, милая, — бормотал он, продолжая пытаться меня раздеть. Тут нужно было что-то посущественнее моего испуганного голоса, и я нашла это существенное, прямо у себя на полу.
Когда пустая бутылка из- под мартини, разбилась об его голову, он просто рухнул. Первым делом, я проверила пульс — живой. Слава Богу, не убила. Я села и начала ждать: когда он очнется, мне не поздоровится. Дурацкая ситуация, в которой он виноват сам — нечего было так напиваться и лезть к спящей девушке.