Прошло полгода с момента лечения в лучшей заграничной клинике, а результатов не было. Антон успокаивал меня, что некоторые пары тратят на это гораздо больше времени, но все чаще и чаще я видела его задумчивым и отчужденным. Еще через полгода, наша семейная жизнь дала трещину. Он отчаялся и начал отдаляться от меня. Я глотала слезы, но молчала. Мне не в чем было его упрекнуть, в последний год он стал идеальным мужем: открыл свое частное сыскное агентство, много времени уделял мне, старался все сделать для семьи.
Беда случилась неожиданно для меня. Я без предупреждения заехала к нему на работу и застала его с секретаршей — глупо, банально и больно. Я не устраивала сцен, я просто ушла. В этот же день я собрала вещи и переехала в свою квартиру, где жила до свадьбы. Он пришел поздно вечером. У него хватило ума не оправдываться, он просто стоял и смотрел на меня.
— Пойми меня, — через минуту произнес он.
— Понимаю, — спокойно сказала я, — Я подала на развод сегодня.
Слово развод на него подействовало как красная тряпка на быка.
— Это глупо! — выкрикнул он.
— Глупы были мои надежды на счастливую жизнь, мне не дано!
— Нет, — выдохнул он и подлетел ко мне. Я начала отталкивать его, но Антона это только распалило, через минуту наша одежда валялась где-то в углу комнаты.
— Я люблю тебя до сих пор, маленькая моя… — с какой-то болью в голосе произнес он.
Он больше не хотел мучиться, он больше не хотел любить.
Я уехала из города рано утром, когда он еще спал. Уехала далеко, так чтобы он не нашел. В другом городе я нашла работу, зарплата была мизерной, а если учесть, что привыкла жить на широкую ногу, то можно сказать, что я работала бесплатно. Ее еле хватало, чтобы снять квартиру и что-то купить из еды. Но я ни за что не вернусь, я устала причинять боль близким мне людям. Антон мучился, он хотел ребенка, а я не могла ему это дать. Начиная, с тех пор как мы встретились, он страдал, сначала от моей холодности, потом от моего эгоизма. Заставлять его жить со мной без надежды на полноценную семью — это эгоизм с моей стороны. Без меня будет лучше, он не останется один.
Потекли дни, однотонные и тоскливые, я завела подруг и иногда вечерами, после работы мы сидели в кафе. Я не сильно страдала, искренне веря в то, что мой ласковый и нежный зверь найдет свое счастье.
Через месяц прошлое вернулось ко мне. В то утро я встала разбитая как никогда, меня мутило, еще через минуту я ринулась в ванную комнату. Догадка пришла мгновенно…Врачи помогли…Я была беременна. Со своими проблемами я совсем забыла, что у меня нарушился цикл, оказывается, это было вовсе не нарушение. Меня настолько ошеломила эта мысль, что я минут пять стояла перед зеркалом как вкопанная.
А еще через пять минут, в мое убежище вломились люди Антона, и он сам собственной персоной. Он грубо схватил меня, и я испугалась.
— Антон, пожалуйста, не надо, я жду ребенка… — взмолилась я, инстинктивно прикрывая свой живот рукой. Антон отшатнулся от меня.
— Ты беременна? — потрясенно переспросил он, но через минуту в его глазах появилась злость.
— И кто счастливый отец?
Меня возмутил этот вопрос, но зная нрав Антона, я его ожидала.
— Как ты можешь! — с горечью бросила я, — Ведь ты знаешь, что это твой ребенок!
— Не уверен, — жестко ответил мне он, — Тебя не было ровно месяц, ты банально сбежала, сбежала от меня, от проблем.
— Я хотела дать тебе шанс, на более счастливую жизнь, — начала оправдываться я.
— А у меня ты спросила, нужна мне такая жизнь?
— Пойми, я тогда потеряла надежду, а ты бы лет через пять возненавидел меня.
— Своим уходом ты почти этого добилась, я хочу ненавидеть тебя, правда у меня это плохо получается, — он сказал это с тихой яростью. Мне стало больно, невыносимо больно от этих слов.
— Уходи, — глухо сказала я.
— Не забывай, ты все еще моя жена, — он помахал перед моим носом заявлением о разводе, которое я неосмотрительно отправила с местного главпочтамта, что дало ему шанс найти меня. Я поджала губы.
— Как это понимать?
— Собирайся, ты едешь домой.
Я отрицательно покачала головой.
— Не вынуждай меня забирать тебя силой.
Ну что мне с ним делать?
Я подчинилась, впрочем, как всегда. За последние два года меня начало убивать постоянное чувство вины, ощущение, что я делаю не то и не так. Убегая от Антона, я убегала не только от проблем, я убегала от этого чувства виноватости во всем и всегда, впрочем, я убегала от самой себя. Иногда мне казалось, что уже мое рождение на этот свет было сплошной ошибкой, я не подхожу для этого мира, для этого века, мне не уютно. Вот и сейчас, сидя в машине около Антона, кроме обиды на его грубость, я испытывала чувство вины, за то, что заставила его страдать. Боже, как это все сложно!