Она посмотрела на меня с таким отвращением, и с такой ненавистью, что у меня заныло сердце, которого я думал уже нет. Пожалуйста, не ненавидь меня, родная. Дай мне шанс все исправить.
Ее губы что-то шептали, но я не услышал ни звука, лишь смотрел в ее расширенные глаза. Она смертельно побледнела, и я еле поборол в себе желание обнять ее и утешить. Она не подпустит меня сейчас и на пушечный выстрел.
— Я убью этих подонков,- тихо проговорил ей я. И, хотя мой голос был тихим, внутри меня уже вовсю бушевал мой зверь, мой личный демон. Ее глаза блеснули и закрылись, пусть сейчас спасительная темнота и поглотила ее. Мне гораздо важнее было, узнать поверила ли она мне. Поверила ли в то, что больше никогда не причиню ей такую боль. Я не знал…
Я взял ее обмякшую на руки и унес в свою комнату. Я клянусь, я не дам ей сегодня спать одной и видеть кошмары! Я не дам ей возненавидеть меня! Пока еще есть то маленькое чувство под названием любовь у нее ко мне, я не дам этому чувству покинуть ее.
Было уже очень поздно, когда вернулась бабка Тамара, а Лена так и не пришла в себя. Я сидел возле нее, держал ее за руку и не спускал глаз с ее лица.
— По-моему сынок, я зря вас оставила,- удручено изрекла она.
— Нет, не зря, — так же глядя на Лену, произнес я,- Сегодня я многое что выяснил, а она многое, что вспомнила…ей плохо, и это я виноват. Она уже час без сознания.
Я растерянно оглянулся на бабку Тамару. Она подошла к Лене пощупала пульс, проверила дыхание, и через пару минут тщательного осмотра изрекла:
— Очнется, никуда не денется,- потом посмотрела на меня и сказала, — В общем, я вижу, вы не договорили, я ночевать пойду к Степановне.
— Спасибо вам,- пробормотал я,- Вы действительно необыкновенная, все понимаете.
Она кивнула и удалилась. В три часа ночи у Ленки начался жар, она металась по кровати, то и дело, пытаясь стряхнуть с себя одеяло. Я взял полотенце, намочил его, и заботливо протер ей лицо. Она облегченно вздохнула. Не мешкая больше ни секунды, я раздел ее, и на минуту застыл. Она была так красива, так желанна. Даже сейчас, когда ей так плохо, а меня выворачивало от злости и отвращения от самого себя, я все равно хотел ее. Упрямо сжав губы, я начал протирать ее с ног до головы. Ее дыхание было жарким, но уже не таким тяжелым. Через десять минут, после того как я накрыл ее одеялом, я понял, что рано обрадовался симптомам облегчения. Она дрожала как осиновый лист, даже под пуховым одеялом. Я лег рядом с ней и обнял, но ей это мало помогло.
— Проклятье! — процедил я сквозь зубы и, раздевшись донага, скользнул к ней под одеяло. Через несколько минут она перестала дрожать, я же лежал почти без движений, борясь с собственными инстинктами.
Ленка, как назло закинула на меня ногу и обвила рукой мою грудь. Я не был согласен на такую пытку, и уже было собрался покинуть ее, выпить крепкого чаю и принять ледяной душ, но она внезапно прошептала:
— Нет, не уходи…
Я уставился на нее, в полной темноте мне было сложно рассмотреть, пришла ли она в себя, или сказала это в бреду. Но она снова молчала, и было слышно только ее тяжелое дыхание.
И я не удержался, начал поглаживать ее животик, моя рука поднялась выше и наконец-то поймала ее грудь. Это было ошибкой. Сильный разряд желания пронзил меня. Я даже немного оторопел, с ней у нас такого не было даже с начала. А теперь почему? Но я знал ответ – теперь я пропал навсегда, бесповоротно. Тогда встретив ее в баре, где обитали одни шлюхи, я сначала принял ее за одну из них. Она была вполне в моем вкусе — не худая, среднего роста, но больше всего меня поразили ее красивые зеленые глаза. Через неделю нашего с ней знакомства я понял, что не хочу ее отпускать. И как гром среди ясного неба прозвучала ее фамилия – Казанцева. Действуя не столько из влюбленности в нее, сколько из личных соображений я женился на ней. Женился, используя гнусный шантаж. Но видит Бог, как я был зол тогда на нее. За ее ложь, за то, что она так крепко запала мне в душу. Наш медовый месяц я превратил в рай, и она потихоньку начала ко мне привыкать. Те дни в Тулузе, я не забуду никогда. Мы подружились, по-настоящему, мы много разговаривали, и потом я увез ее в Испанию. В Испании мы пробыли только день. С утра на мою почту пришло письмо от сестры Стрелка, где недвусмысленно было сказано, что из себя представляет моя жена. Я не хотел верить. Человек во мне не хотел верить и уговаривал спустить все на тормозах. Но зверь, долгие годы бывший моей второй ипостасью, требовал наказания. Он рвал и метал, и ярость поглотила мой разум окончательно. Вот тогда и вырвался наружу мой зверь. Я не помню, как мы приехали обратно в Россию, я не помню, как позвонил своим парням. И не помню, как отдал приказ пустить ее в расход. Зато я отлично помню лица тех ублюдков, которым предстоит умереть.
От этой мысли все мое желание пропало разом. Я знал, что в принципе, они не виноваты, я отдал такой приказ сам. Но это ничего не меняло для меня сейчас.
Ленка издала протяжный стон, и я в очередной раз убедился, как сильно я ее люблю. Да, мне не нравились те изменения, которые произошли во мне благодаря этой любви. Я стал мягче, испытал чувство сострадания. Но был и один плюс. Демон, что жил во мне все эти годы, начал утихать. Я почти не чувствовал его, когда она была рядом его практически не было. Но скоро я выпущу его наружу, очень скоро, когда найду этих троих…
Почти светало, когда она открыла глаза. Еще мутный и ничего не понимающий взгляд блуждал по комнате.
— Что со мной?
— Упокойся, родная, у тебя всю ночь был жар. Как ты себя чувствуешь?
— Отвратительно,- мрачно произнесла Ленка,- Горло саднит, как будто его ободрали, и пить хочется.
— Я сейчас принесу, — я уже с готовностью поднялся, но Лена схватила меня за руку.
— Нет, не надо, не уходи,- она не смотрела на меня,- Я все помню…теперь все. Как ни странно, сейчас это прозвучит, но я не хочу тебя винить.
— Зато я себя виню.
— Да, ты виноват. Ты чертовски виноват. И я должна тебя ненавидеть.
— Послушай, это все не имеет смысла, я все равно тебя не отпущу! – я говорил быстро, боясь замолчать, боясь того, что она снова видит во мне монстра, и я был таким, но как я не хотел им быть!
— Мы поговорим об этом потом, сейчас у меня нет сил.
Она закрыла глаза, а я всматривался в ее лицо, такое родное, такое красивое.
Моя рука сама непроизвольно коснулась ее лица, ее ресницы вздрогнули, но глаз она не открыла. Я остановил себя на последнем мгновении. Нет! Я не причиню ей больше боли! Пусть я не могу отпустить ее, но заставлять спать со мной я тоже не буду. Она должна сама ко мне прийти. А придет ли? Придет ли ко мне моя жена, хоть и бывшая? Как в сказке – чем дальше в лес…
Только если в сказке чудовище становиться принцем, то у меня это вряд ли получиться.
Лена тихонько всхлипнула и застонала, как от боли. Я пощупал ее лоб — температуры не было.
— Тоша,- тихо прошептала она,- Ты же можешь избавить меня от этого чувства. … Пожалуйста.
Мое сердце упало куда-то вниз. Как я мог ей помочь?
— Тошка, мне нужно…Чтобы ты помог мне забыть, хоть на мгновенье, я просто этого не вынесу…
— Девочка, милая моя… Как я могу … Что мне сделать?
Она открыла глаза и посмотрела на меня.
— Ты мне нужен,- снова заговорила она. — Прикоснись ко мне, дай мне забыть их руки, я хочу чувствовать твои руки, слышать твой голос, видеть тебя, Тошка, пожалуйста, дай мне забыться.
Когда я понял, о чем она меня молит, то не сразу пришел в себя.
— Ты уверена, милая? — спросил я неуверенно.
— Да.
— Ты останешься со мной?