– Пятёрка и единица! – назвал сэр Томас, сам себя назначив распорядителем. – Какие-нибудь пари, джентльмены; какие-нибудь пари?
Никто не ответил; маркиз взял понюшку табаку.
Кости были перемешаны в третий раз и выкинуты.
– Четвёрка и тройка! – выкрикнул сэр Томас. – Карлайон, вы… вам ч-чертовски везёт!
Глаза девушки на мгновение задержались на четвёрке и тройке, лежавших на столе; затем она подняла взгляд и посмотрела через стол на Карлайона.
Маркиз вскочил и отвесил поклон.
– Мэм, я добился вашей руки в честной игре, – сказал он и повелительно протянул свою собственную руку.
Сэр Ральф глазел на кости, надув нижнюю губу, и румянец частично сполз с его щёк. Не глядя на него, мисс Морланд обошла вокруг стола и, сделав реверанс, вложила в руку Карлайона свою.
Его пальцы сомкнулись; он осторожно повертел её руку туда-сюда и бесшабашно сказал:
– Нам пора собираться. Ты идёшь, моя золотая девочка?
Мисс Морланд впервые заговорила – спокойно, деловым тоном.
– Конечно, я пойду, сэр, – сказала она.
Взгляд Карлайона плясал.
– Я пьян, знаешь ли, – сообщил он.
– Да, – сказала она.
Он затрясся от смеха.
– Клянусь небесами, мне нравится твой дух! Тогда пойдём!
Сэр Томас двинулся вперёд, грузно качнулся к столу и схватился за него, чтобы устоять.
– Будь я проклят, вы обезумели! Ральф, так нельзя... ставка отменяется... шутка шуткой… это зашло слишком далеко!
– Или пари, или плати! – возразил маркиз, скривив губы отнюдь не в приятной улыбке.
Сэр Ральф поднял глаза и угрюмо посмотрел на свою сестру. Она отрешённо и бесстрастно вернула ему взгляд и переключила своё внимание на Карлайона.
– Думаю, – невозмутимо сказала она, – мне лучше пойти и взять плащ, если мы уходим сейчас, сэр.
Маркиз проводил её до дверей, открыл их и крикнул, вызывая свой экипаж. Мисс Морланд вышла из жаркой комнаты в переднюю и прошла через неё к лестнице.
Когда несколькими минутами позже она снова спустилась облачённая в плащ, в соломенной шляпке на голове и с картонкой в руке, её брат присоединился к маркизу в передней и стоял с мрачным видом, прислонившись к притолоке входной двери.
Маркиз надел дорожное пальто из тускло-коричневого сукна, с высокой талией и несколькими пелеринами. В одной руке он держал касторовую шляпу с загнутыми полями и пару жёлто-коричневых йоркских перчаток, а в другой – короткую трость; он отдал ещё один поклон мисс Морланд, пока она не спеша шла к нему через переднюю.
– Если ты уйдёшь, клянусь небесами, возврата не будет! – сказал сэр Ральф.
Мисс Морланд положила свою руку на предложенную Карлайоном.
– Я никогда не вернусь, – сказала она.
– Я серьёзно! – пригрозил сэр Ральф.
– И я, – ответила она. – Я была под твоей опекой три года. Думаешь, я бы скорее не умерла, чем вернулась в этот дом?
Он покраснел и обратился к маркизу:
– Ты с ума сошёл, что увозишь её!
– Сумасшедший или пьяный, какая разница? – сказал Карлайон и открыл входную дверь.
Сэр Ральф поймал его за пальто.
– Куда ты направляешься? – спросил он.
Дикий смех вырвался у Карлайона.
– Гретна! – ответил он и, обхватив за талию мисс Морланд, повлёк её из дома в туманный рассвет.
Его почтовая карета четвернёй ждала, поданная к ступенькам дома, с форейторами, дрожавшими в своих сёдлах, и с одним из слуг сэра Ральфа, державшим дверцу открытой.
Свежий утренний воздух произвёл неизбежное воздействие на маркиза. Он пошатнулся, и ему пришлось поймать за плечо лакея, чтобы устоять. Он оказался способен, однако, отдать ещё один поклон в адрес мисс Морланд и помочь ей подняться в карету.
Поскольку дом сэра Ральфа находился в Хэдли-Грин, а маркиз приехал из Лондона, чтобы присутствовать на его карточном вечере, форейторы развернули карету на юг. Получив приказ своего хозяина править в Гретна-Грин, они поначалу были до такой крайней степени удивлены, что могли только хлопать на него глазами, но, когда с помощью лакея он начал забираться в карету, верховой на одной из передних лошадей посмел указать, что Гретна-Грин находится примерно в трёхстах милях отсюда и его светлость совершенно не готов к длительному путешествию.
Маркиз, однако, только повторил: "Гретна!" – и, войдя в карету, опустился на сиденье рядом с мисс Морланд.
Форейторы прекрасно понимали, что их хозяин чрезвычайно пьян, но они знали его достаточно хорошо, чтобы быть уверенными в том, что, как бы сильно он ни пожалел поутру о приказе ехать на север, он меньше будет обвинять их в повиновении ему, чем в пренебрежении его повелениями и благополучной доставке домой. Едва была сложена подножка, как они развернули карету и пустились в направлении Большой Северной дороги.