– Ты, – выдохнула она с явным признаком отвращения в голосе. – Карлайон!
Маркиз схватил её запястье несколько бесцеремонным образом и сердито сказал:
– Избавь меня от излияний, будь так любезна. Зайди в гостиную.
Мисс Уайз издала дрожащий стон.
– Как ты мог, Чарльз? О, лучше бы я умерла.
Маркиз практически втащил её в гостиную и закрыл дверь перед трактирщиком, едва скрывающим своё любопытство.
– Ты не тратишь много времени зря, Фанни, – сказал он. – Неужели это образчик того, чего мне ожидать в будущем? В самый день объявления о нашей помолвке.
– Не выговаривай мне, – задрожала мисс Уайз, которая, казалось, имела склонность к драматизации. – Я так подавлена, так...
– Знаю-знаю, – перебил он. – Но ты бы сделала лучше, если бы осталась дома.
Мисс Уайз, которая готова была упасть на ближайший стул, при этом снова выпрямилась и сказала:
– Нет! Никогда! Ты слышишь меня, Карлайон? Никогда!
– Я слышу тебя, – ответил он. – Точно так же, предполагаю, может слышать и любой другой в этом доме. Я многое должен сказать тебе, но это неподходящий момент. Теперь моя основная цель – предотвратить скандал. Объяснения – о да, их будет довольно трудно привести, – могут последовать попозже.
– Мне наплевать на скандал, – запальчиво заявила мисс Уайз. – Люди могут говорить что хотят – для меня это ничего не значит. Но чтобы встретить тебя здесь... чтобы ты... о, это жестоко с твоей стороны, Карлайон.
– Мне жаль, Фанни, – сказал он. – Ты сочтёшь правду неимоверной, но я обещаю, что ты услышишь от меня правду. Прошу тебя, успокойся. Я сам сопровожу тебя обратно в город…
– Не трогай меня! – сказала мисс Уайз, отступая. – Ты не заберёшь меня обратно. Я не поеду с тобой.
Он рассматривал её с каким-то усталым терпением.
– Тогда, возможно, ты скажешь мне, что намерена делать, – сказал он.
Мисс Уайз опустила носовой платок и дерзко посмотрела на него.
– Я еду в Гретна-Грин, – объявила она. – И ничего, что ты можешь сказать, не остановит меня.
– Ума лишилась? – возмутился он. – И речи нет о том, чтобы ехать в Гретну. А если бы даже и была, что, во имя небес, могло заставить тебя отправиться туда?
– Я собираюсь выйти там замуж! – сказала мисс Уайз восторженным голосом.
– О нет, не выйдешь! – отозвался маркиз властно. – Хотя это как раз по тебе изо всех сил постараться, чтобы обернуть всё драматическим образом. Если ты поедешь в Гретну, то поедешь одна.
На это мисс Уайз издала пронзительный визг.
– Святые небеса! Что ты намерен сделать? – вскрикнула она, рванувшись вперёд и обхватив его руку. – Чарльз, умоляю тебя, пощади!
Маркиз высвобождался, глядя на неё с живейшим изумлением. Даже если предположить, что она на грани сильного истерического припадка, её поведение казалось ему необъяснимым. Он как раз собирался выяснить причину её последней вспышки, когда дверь в столовую распахнулась и молодой человек в сюртуке бутылочно-зелёного цвета шагнул в гостиную и встал на пороге, в вызывающей манере воззрившись на Карлайона.
Его выправка, несмотря на одежду, выдавала военного. Он был примерно двадцати пяти лет от роду, с цветущим, симпатичным лицом и завитыми подстриженными тёмно-русыми волосами, причёсанными в стиле а-ля Брут, что ввёл в моду мистер Браммелл.
Карлайон, повернув голову, чтобы осмотреть пришельца, несколько раздражённо сказал:
– Это, дражайший сэр, приватное помещение.
Мисс Уайз выпустила руку Карлайона и поспешила к незваному гостю, на чью мужественную грудь она, казалось, скорее была расположена упасть в обморок.
– Генри! – воскликнула она. – Это сам Карлайон!
Генри заговорил в серьёзном, вполне рассудительном тоне:
– Я сообразил, что это не может быть никто иной. Однако умоляю тебя не волноваться... Милорд, я вынужден просить об одолжении сказать вам несколько слов наедине.
– О нет, он тебя убьёт! – дрожащим голосом произнесла мисс Уайз, хватаясь за отвороты его сюртука.
Маркиз приложил руку ко лбу.
– Да кто вы к чёрту такой? – требовательно спросил он.
– Не ожидаю, что моё имя известно вашей светлости, но я Добелл – Генри Добелл, капитан в …-м пехотном полку, а в настоящее время в отпуске с полуострова. Сознаю, что мой поступок должен показаться вам безрассудным; его неприемлемость я, увы, до ужаса сознаю. Тем не менее, милорд, полагаю, что если всё объяснить, то любой чуткий человек должен неминуемо...