— Надеюсь, ты не против, — тихо проговорил Эйнджел слегка хрипловатым голосом. — Я так нуждался в этом.
— Я тоже, — едва слышно сказала Синди и, заметив в его глазах вспышку торжества, обвила руками его шею и снова раскрыла губы.
Эйнджел крепко, но нежно обнял Синди за талию, тесно прижав ее к себе. Но потом, словно опомнившись, сделал паузу, в нерешительности выжидая чего-то, а Синди, усмехнувшись, сама прильнула к нему. Он был так осторожен, так нежен с ней, что ее сердце тут же растаяло и она, едва сдерживая желание, стала всячески побуждать его к активным не останавливающимся действиям.
Эйнджел прижал свои губы к ее щеке и начал, медленно продвигаясь сантиметр за сантиметром, целовать ее подбородок, шею, грудь. Потом снова, на этот раз уже вложив изрядную страсть, он поцеловал ее в губы.
Однако после этого Эйнджел вдруг отстранился и, взглянув вверх, на стену, одобрительно кивнул.
— Спасибо тебе за отличную работу, — выдохнул он.
Его взгляд переместился на элемент фрески, который Синди заканчивала последним. Крупный белый цветок ярко выделялся на фоне сочных темно-зеленых листьев, а весь куст в целом — среди легкого марева, покрывавшего картину.
— Но этого куста с цветком не было на первоначальном эскизе, — заметил Эйнджел.
— Правильно, — подтвердила Синди. — А ты разве возражаешь?
Он покачал головой и с нежностью взглянул на нее, но в глазах его сверкнуло любопытство.
— Мне нравится. Но почему ты решила добавить цветок?
— Трудно объяснить, — задумчиво ответила Синди. — Мне показалось, что этого цветка здесь как раз и не хватало.
— Согласен, — сказал Эйнджел, вновь окинув взглядом мозаику. — А ты поставила где-нибудь свой автограф?
Немного подумав, Синди поднялась на цыпочках и нацарапала в углу свои инициалы.
— Поздравляю. — Эйнджел радостно улыбнулся. — Эта великолепная фреска послужит несомненным украшением для всего интерьера здания.
— Наверное, это лучшая из моих работ, а заодно и самая крупная, — сказала Синди. — Спасибо, что дал мне этот шанс. — Она взглянула на разложенные внизу инструменты и краски. — Думаю, нам надо все это убрать. А я заодно отмою в растворителе свои кисти.
Коротко кивнув, Эйнджел принялся за работу. Потом, заперев подсобное помещение, он вручил Синди ключ.
— Послушай, у меня есть пара неотложных дел, — поморщившись, сказал он. — Удобно ли тебе будет немного подождать у меня в кабинете? Я хотел бы еще с тобой поговорить…
— С удовольствием, — согласилась Синди.
Двери лифта с мягким шумом закрылись за ними, и все внешние звуки вдруг сразу растворились. Синди стояла всего в полуметре от Эйнджела, прислонившись спиной к стене.
Вдруг раздался глухой стук, кабина лифта дернулась и неожиданно остановилась. Свет погас, и наступила полная темнота.
У Эйнджела вырвалось проклятие. Нащупав в темноте панель управления, он нажал на пару кнопок, но сам понимал, что пользы от этого никакой.
Синди не издала ни звука. Эйнджел, как ни напрягался, тщетно пытался что-либо разобрать в темноте.
— Синди? С тобой все в порядке?
— Да, — ответила она, но от него не укрылось сдержанное напряжение в ее голосе.
— Ничего страшного, — попытался он ее приободрить. — Наверное, вылетели пробки.
Нащупав трубку экстренного вызова, Эйнджел решительно снял ее, но сердце его екнуло, когда он услышал глухое молчание. В отчаянии он повесил ее обратно.
Затем он попытался раздвинуть двери лифта вручную, но они не поддались.
— Черт побери!
— Что же это такое? — спросила Синди.
Пытаясь подбодрить ее, он ответил:
— Поверь, страшного ничего нет, но, к сожалению, не работает экстренная связь. Иногда здесь бывают случаи выхода из строя электрооборудования, но на этот раз причина более существенная. Я подозреваю, что нарушен наружный подводящий кабель.
Снова тихо выругавшись в темноте, он встал поближе к Синди.
— В общем, мы застряли здесь, но, надеюсь, ненадолго, — сказал он.
Тед Хакман, как назло, ушел, и оставалось только гадать, сколько еще продлится их невольное заточение.
Пальцы Эйнджела наткнулись на что-то холодное. Это была рука Синди. Задержав дыхание, она убрала ее.
— Это я, — отозвался Эйнджел, тут же поняв, что сказал глупость.
— Знаю, — сказала она, и ее голос показался натянутым и холодным. — Не прикасайся ко мне… Пожалуйста.
Испытав небольшой шок, Эйнджел замер. Он и так чувствовал себя не в своей тарелке, как будто в капкане, из которого не выбраться. И вдобавок с женщиной, которая, как кажется, до смерти боится именно таких ситуаций. Синди ведет себя так, как будто думает, что он может совершить над ней насилие. Хуже всего для него было осознавать свою беспомощность.
— Ради Бога! — заворчал Эйнджел. — Ну разве когда-нибудь я давал тебе повод бояться меня?
Отличный способ завоевать к себе доверие, грустно усмехнулся он про себя.
— Что, черт побери, с тобой все-таки произошло? — потеряв терпение, спросил он.
Не услышав ответа, он в сердцах стукнул по стенке кабины кулаком. И выругался вслух, забыв, что может еще больше напугать Синди.
— Прости, — робко и едва слышно произнесла она.
— За что?! — воскликнул он, не успокоенный таким ответом.
Если кому-то и следовало извиняться, то прежде всего ему, но эта мысль только сильнее разжигала его.
— Я не боюсь тебя, Эйнджел, — услышал он вновь ее голос, а вместе с ним и какой-то неясный шелест. — Просто если бы ты… дотронулся до меня, со мной случилась бы истерика. Вряд ли это помогло бы кому-нибудь из нас.
О Боже… Она держала себя в руках из последних сил. В этом состояла причина ее монотонного голоса и отказа принять от него малейшую помощь. Она боролась с собственным страхом, но, стараясь не подавать виду, боролась в одиночку. А он кричал на нее.
— Что ж, не стесняйся, — сказал он. — Возьми и устрой здесь истерику, вместе позабавимся!
Он с облегчением услышал ее сдержанный смех.
— Ты испугался за меня? — спросила Синди.
— Не испугался. Просто я всегда раздражаюсь, когда поставлен в тупик. Надо, видимо, устроиться здесь поудобнее. Тебе не холодно?
— Да нет, пожалуй.
— Если начнешь замерзать, то можешь накинуть мой пиджак.
— Спасибо.
Глаза Эйнджела начинали понемногу привыкать к темноте. Он уже мог различать очертания девушки на фоне стены.
Немного постояв, Синди опустилась на пол. Эйнджел последовал ее примеру, скрестив на груди руки, оперевшись спиной на стенку кабины и вытянув вперед ноги. Он старался при этом не задеть Синди, но страстно желал, чтобы она позволила ему подсесть поближе.
Ему очень хотелось обнять Синди и сделать ее пребывание в лифте хоть чуточку приятнее.
Эйнджел отчаянно напрягал зрение, чтобы лучше видеть ее, и темнота раздражала его. Ему показалось, что Синди сидела, обняв колени руками.
Покопавшись в памяти в поисках подходящей темы для разговора, он растерянно почесал затылок. Связные мысли, казалось, покинули его.
— Я собираюсь свидетельствовать в суде против Эрика Сантона, — вдруг сквозь темноту проговорила Синди.
— Что ты говоришь?! — удивился Эйнджел.
— Я была в полицейском участке и все рассказала. Ты был прав тогда… Мне действительно надо было это сделать.
Эйнджел судорожно сглотнул, представив, каких усилий мог ей стоить такой поступок. — Когда слушается дело? — спросил он.
— На следующей неделе.
— Я пойду вместе с тобой, — решительно произнес Эйнджел.
— Нет.
Ему резко сдавило грудь.
— У тебя уже кто-то есть? — нахмурился он.
— Мне придется сделать все самой.
— Но почему?
Долгое время она молчала, отчего Эйнджел подумал, что она не собирается отвечать. Но когда ответ прозвучал, оказалось, что он как будто не имеет ничего общего с предыдущим разговором.
— Пять лет назад меня похитили, — глядя в темноту, сказала Синди.