Она ехала быстро и, когда увидела свой дом в плотном окружении деревьев, почувствовала себя в безопасности.
Она поставила Меркурия в конюшню, повесила поводья, седло и решила взглянуть, все ли в порядке и не забыл ли Дэн дать им сена и воды.
Но вдруг, к своему удивлению, она увидела, что два последних стойла, обычно пустовавшие, заняты лошадьми.
Она подошла поближе: лошади очень породистые, превосходные, гораздо лучше, чем были у ее отца.
Ничего не понимая, Идона выскочила из конюшни, пробежала через выложенный камнями двор к боковой двери, ведущей на кухню.
По каменному коридору, куда выходили двери маслодельни, кладовой, судомойни, которые в прошлом использовались, а сейчас закрыты, потому что не было слуг убирать там и заниматься ими, она дошла до кухни и остановилась как вкопанная.
У печи стоял незнакомый мужчина и беседовал с няней, сидевшей на стуле возле дощатого стола.
Няня поднялась со словами:
— А вот и мисс Идона! Слава Богу, вернулась! Я уж забеспокоилась, куда ты пропала.
— А что случилось? В чем дело? — спросила девушка.
К ее удивлению, вместо ответа няня подошла к ней, взяла за руку и вывела в коридор.
— Я хочу поговорить с тобой, — сказала она. — Давай-ка перейдем куда-нибудь в другое место.
— Но почему? И кто этот человек? — спросила Идона.
Няня не ответила, она потащила Идону по коридору в господскую половину дома.
Совершенно ошарашенная, Идона подчинилась няне, и лишь когда они оказались в гостиной и дверь за ними закрылась, она спросила:
— Что такое, няня? Почему этот человек здесь? И чьи лошади в конюшне?
Ее голос дрожал, она и сама знала ответ — это связано с маркизом Роксхэмом.
И, словно прочитав мысли девушки, няня сказала:
— Не нервничай, мисс Идона. Рано или поздно его светлость должен был появиться, чтобы посмотреть на свои владения.
Идона вздохнула:
— Ты говоришь, сюда едет маркиз? Няня кивнула:
— С час назад прискакали двое.
— Двое? А где другой?
— Он ушел на ферму купить продуктов: видно, из того, что есть в доме, ничего не подходит для его светлости.
— Ты хочешь сказать, он собирается здесь обедать?
— Его светлость останется на ночь, — ответила няня. — Его сопровождает дама, так что надо приготовить две спальни.
Внезапная догадка осенила Идону.
Она посмотрела на няню широко раскрытыми глазами и не своим голосом проговорила:
— Ты сказала, его светлость едет с дамой?
— Так сказали его люди. Я отправила Эдама наверх — приготовить комнату хозяина и соседнюю.
— О нет! — прошептала Идона.
Но, к сожалению, именно этого она и ожидала. Маркиз, как новый владелец, захочет спать в спальне хозяина дома, а дама, сопровождающая его, в комнате матери.
Конечно, Идона поняла, что уже видела маркиза, и он произвел на нее крайне неприятное впечатление.
И все-таки она спасла ему жизнь!
И поскольку она хотела убедиться, что ее догадка верна, она спросила:
— А что за люди приехали?
— Говорят, верховые его светлости, он всегда их посылает вперед. Один повар, а другой прислуживает милорду в путешествиях.
«Верховые», — подумала Идона.
Конечно, у него были слуги, и, остановившись на ленч в гостинице, он послал их вперед, чтобы они все приготовили к его с дамой приезду.
Идоне хотелось кричать от мысли, что Видение с вульгарным голосом, обвешанное бриллиантами, станет спать в комнате матери!
Потом, взяв себя в руки, совершенно спокойно, несмотря на то, что внутри все дрожало, Идона сказала няне:
— Я думаю, нам ничего не остается, как достойно принять их.
— Да уж, конечно, тебе, мисс Идона, ничего не остается, кроме как постараться быть приятной! — резко сказала няня. — Не хуже моего знаешь, если его светлость выкинет тебя на улицу, тебе некуда будет податься, как и всем нам.
Со вздохом Идона сказала:
— Хорошо, я пойду наверх и переоденусь.
— Я уже подумала об этом и достала одно из последних платьев ее светлости — муслиновое, она его перед смертью надевала. Я знаю, ты не хотела бы трогать ее вещи, но их все равно уже вынесли из комнаты. И потом, его светлость, когда увидит тебя в нем, поймет, что по рождению и воспитанию ты — леди. И что относиться к тебе нужно как к леди.
В голове у Идоны мелькнуло: хорошо, что няня не слышала, как маркиз разговаривал с ней!
Идона и сама понимала, что если она хочет что-то выиграть для себя и, что еще важнее, для людей, зависящих от нее, она должна ясно дать понять ему с самого начала, что она не пустое место.
На какой-то момент мужество изменило ей, и она подумала, что не сможет встретиться с маркизом и самое лучшее — ускакать на Меркурии и не появляться, пока он не уедет.
Потом она вспомнила, что от нее зависит будущее няни и Эдама с женой, стариков в деревне, фермеров, доверившихся ее отцу в надежде, что он позаботится о них, когда они не смогут платить ренту.
Она взяла няню за руку.
— Пойдем, поможешь мне, — сказала она. — Я очень боюсь, няня, и ты совершенно права: мне нужно надеть мамино платье, оно придаст мне силы.
Руки у няни были очень холодные, и Идона поняла: старушка испугана не меньше нее.
Идона вошла к себе в спальню и вдруг подумала, что, возможно, ей осталось здесь спать всего несколько ночей.
И даже если ей разрешат — на что она надеялась и о чем молилась — остаться в доме, его светлость вправе потребовать лучшие комнаты для своих гостей.
Идона попыталась успокоить себя, что, может, маркиз просто приехал посмотреть на карточный выигрыш и, увидев дом, поймет, что по сравнению с остальными его домами этот не так уж и хорош? Девушка пожалела, что как следует не расспросила мистера Лоусона о владениях маркиза, но была уверена: его семейное поместье — не чета ее небольшому дому.
Вряд ли маркизу захочется жить здесь, в таком запущенном и невзрачном доме, единственное достоинство которого — возраст.
Помогая Идоне снимать одежду для верховой езды, няня без устали рассказывала, как она удивилась, когда появились незнакомые люди, сказали, кто они такие и зачем приехали.
— Подумать только, его светлость захотел тут остановиться… Вот уж не думала! И совсем не могу взять в толк, зачем он возит за собой кашевара!
Идона и сама никогда раньше не слышала про такое, но решила, что очень разумно: ведь в большинстве домов маркиза накормили бы разваренной бараниной, жесткими голубями и пережаренной говядиной.
— Знаешь, мисс Идона, если он тут и заночует, то завтра непременно уедет. А то, что с ним дама, для тебя очень хорошо, — прошептала няня. — Уж поверь, я знаю, что говорю.
Идона чуть не рассмеялась. Когда здесь появится Видение, няня поймет, что она ошибалась относительно того, что это «очень хорошо».
У Идоны все еще теплилась надежда, что, возможно, противный джентльмен, которому она спасла жизнь, не маркиз Роксхэм. По ее представлениям он должен быть мужчиной средних лет.
Идоне казалось, что это логически вытекает из рассказа мистера Лоусона: раз маркиз выиграл столько разных домов, значит, давно играет в азартные игры.
Она с опозданием корила себя за то, что не расспросила поверенного о человеке, который отныне владеет не только отцовским имением, но и ею самой! Тогда, ошарашенная сообщением и испуганная, она старалась не вникать в подробности…
Ей казалось, что все сказанное мистером Лоусоном — неправда, что такого не могло быть.
И вот настал день расплаты. Мысли Идоны прервал голос няни:
— Какая ты хорошенькая в этом платье!
Идона подошла к зеркалу.
Платье матери, конечно, очень отличалось от хлопчатобумажных платьев, из которых Идона давно выросла.
Оно не было дорогим, но очень стильным. У матери Идоны был отличный вкус, который проявлялся во всем, в том числе и в одежде.