– Ну наконец-то! Это твой новый номер? Тебе мама сказала, что я звонила? – посыпала она вопросами.
– Мама? А ты ей звонила? – Костя разыграл удивление.
– Да, я очень волновалась…
– Ну зачем? Я же обещал, что тебе позвоню. Вот и звоню, – Костя врал, очень уж не хотелось показывать, что он забыл про обещание.
– Ты в имении? Все в порядке?
– Да, отключил основной телефон, не выхожу в соцсети, не хочу ничего знать.
– Там столько грязи, ты даже не представляешь! – воскликнула она. – Правда, полиция пока ничего не комментирует, только слухи. Но даже ко мне студенты-старшекурсники подходят, спрашивают. Я говорю, что ничего не знаю.
– Кристин, не слушай все это. Девчонка сама подсела ко мне в баре, – сочинял Костя на ходу, все равно ведь не проверит, – но ни малейшего желания связываться с ней не было. Я собирался уходить и предложил ее докинуть на такси, мне было почти по дороге. Она согласилась, я ее высадил у дома. Все! Больше ничего не знаю.
– То есть в квартиру к себе ты ее не звал? – в голосе Кристины мелькнуло сомнение.
– Не звал! – соврал Костя. – А если кто-то говорит другое, то он врет. Кристин, мне никакие левые отношения и связи непонятно с кем сейчас не нужны. Единственная женщина, кого я хотел бы видеть сейчас рядом с собой – это ты. И то в качестве друга, – Костя на секунду замолчал, думая, не зря ли он сказал эту фразу, Кристина тоже молчала, он продолжил говорить, чтобы заполнить неловкую паузу: – Не подумай, я не жалею о произошедшем. Ты мне очень нравишься и всегда нравилась и как человек, и как женщина, но у тебя семья и мы все друг про друга понимаем.
Костя хотел сказать что-то еще, но не знал что. Давно, наверное, следовало поговорить. На другом конце трубки все еще была тишина.
– Крис…
– Да-да, я здесь, – как-то слишком тихо произнесла она. – Ты прав абсолютно, и хорошо, что сказал об этом. Но я все равно очень за тебя переживаю. И как за друга, и как за близкого человека.
– Не волнуйся, я сейчас в имении, у матери. Мы даже с ней не ругаемся, представляешь? – нервно рассмеялся Костя. – Да и прекрасная возможность собрать материал и для книги, и для сценария. Я вот в Калугу успел съездить.
– В Калугу? Зачем?
– Встретился с одним исследователем дедовского творчества, чьи взгляды не совсем совпадают с мамиными. Оказывается, прапрадед тоже мог быть тем еще затейником. Как и его ненаглядная Оленька, – Костя пытался говорить непринужденно, но получалось плохо. – Так что моя книга может соответствовать действительности даже больше, чем сама «Любовь бессмертная».
– Костя, зачем ты ковыряешься в этом дерьме? – вдруг резко произнесла Кристина. – Я почитала то, что ты прислал. Там столько грязи!
– Крис, грязь – это наше все, – рассмеялся Костя. Они часто спорили на темы книг, его это забавляло. – Люди любят грязь, они неидеальны. И им нравится макать в грязь тех, что чище и белее их. Так что моя история обречена на успех, поверь мне.
– Будь осторожен, прошу, – вздохнула Кристина. – У меня чувство, что ты вляпался во что-то очень нехорошее. И та девушка из клуба, и попытки залезть в твой ноутбук. Кому-то ты очень не нравишься, и он пытается причинить тебе зло. И мне кажется, все это напрямую связано с твоей нынешней работой.
– Ну-ну, Кристин, скажи еще, что ты веришь в призраков!
Кристина на секунду замолчала, а потом произнесла:
– Помнишь, в институте мы изучали психофизиологию мышления?
– Идеи, что мысль материальна? – усмехнулся Костя.
– Типа того. Создавая истории словами, человек порождает новый мир, который открывается читающему. Ты же автор! Ты знаешь, что, придумав героев, иной раз и сам перестаешь контролировать то, что с ними происходит. Они живут своей жизнью, а ты лишь записываешь их слова и действия. Это такое же сакральное знание. А тут еще и герои – вполне реальные люди, жившие когда-то.
– Кристин, ну что за чушь!
– Подожди. Это не чушь. Это история про энергию, которая неподвластна простому человеку. Но великим писателям удается эту энергию приручить, почему их творения и живут в веках. Возможно, это удалось и твоему прапрадеду. Ты же помнишь, сколько лет не могли экранизировать ту же «Мастера и Маргариту», всех участников съемок будто преследовал рок.
– Но потом же сняли сериал…
– Потом. Когда время пришло. Возможно, для истории твоего прапрадеда оно еще не наступило. Или наступило, но не в той форме, которую хочешь создать ты. И история тебе сопротивляется. Помнишь, ты рассказывал, что еще твоему деду предлагали деньги за экранизацию, и он вроде согласился, но потом его стали преследовать несчастья? Подумай об этом хорошенько.