Мне очень жаль, что ты сбежала тогда, ведь теперь тебе придется узнать обо мне больше не из моих слов, а из этого письма, которое попало к тебе в руки, бог знает, через сколько времени. Надеюсь, ты еще не седая старуха, и все так же молода и красива…»
Губы Кристины дрогнули в мимолетной улыбке, а глаза продолжали бежать, глотая строчки:
«Не хочу больше врать. То, что ты видела тогда в туалете бизнес-центра на открытии офиса – это малая часть всего, совершенного мной в этой жизни. Но ты должна знать, что это не мой выбор. Я рожден таким и я умру таким, если, конечно, это когда-нибудь случится. Стоит ли озвучивать страшную очевидную правду? Пожалуй, да. Да, Кристина, я один из тех, кого смертные люди называют вампирами, бессмертными, носферату и еще множеством имен.
Оговорюсь сразу, что Стокер был глубоко неправ, давая название «носферату» (не мертвый) своему зловещему персонажу. Мы вовсе не немертвые, мы живы и живем, как все другие существа, однако метаболизм у нас иной и в некотором роде он управляем и близок к совершенству. Так, например, предчувствуя твой вопрос, скажу сразу, что про возраст я не врал. Мне действительно 26 лет. Как ты могла убедиться, за те 4 года, что мы были в разлуке, я подвергся некоторым возрастным изменениям, то есть повзрослел. Однако стариком мне не быть никогда. Древняя кровь, текущая по моим венам, и специальная диета этого не позволят.
Так уж случилось, что я, моя радость, родился наследником одного из древнейших кланов нам подобных, который на данный момент возглавляет мой отец, уже знакомый тебе Владислав. Его жизнь, в отличие от моей, намного дольше, но рассказы об этом интереснее слушать от него самого, чем читать мой вольный пересказ.
Об остальных способностях бессмертных, помимо долгой жизни и кровавого меню, можно говорить не один час. Это и способность к регенерации, в которой ты могла убедиться сама на протяжении всех наших отношений. Ты задавала мне вопросы, но я так и не набрался смелости, чтобы рассказать себе правду. Прошу тебя не винить меня. Поверь, это не так-то просто.
Нож, который ты так ловко всадила мне в живот, не мог нанести мне существенного вреда, хотя, если честно, затормозил меня на некоторое время. То же самое произошло бы, если бы ты выстрелила в меня. Рана затянулась бы. Быстрее, если бы я был сыт, или же медленнее и мучительнее в случае, если бы я был истощен жаждой. Так это работает. Кровь, как некий живительный субстрат, дает подобным мне силы, чтобы жить. И мы вовсе не всегда ради нее убиваем.
Сейчас для человечества настало поистине время жизни. По всему миру доноры сдают кровь, а подпольные сети поставляют ее таким, как я, в том количестве, в котором нужно. Для бессмертных наступила эпоха гуманизма. Охота на живого человека, безусловно, нужна нам, но уже не является первой необходимостью.
Вообще мне становится страшно от того, что ты могла обо мне подумать. Не знаю, я ли так напугал тебя (хотя, признаю, картина убийства – это не самое подходящее зрелище для девушки), моя ли открывшаяся сущность погнала тебя прочь, или все же веками сочинявшиеся про нас сказки, которые плотно въелись к тебе в подкорку.
Видимо, настало время нам познакомиться по-настоящему.
Я не тот монстр, который спит в гробу и боится солнечного света и распятий. У мне подобных очень чувствительная сетчатка глаза, отчего я в солнечную погоду не снимаю специальные защитные очки. Сплю я, как ты могла заметить, на кровати, а церкви не посещаю исключительно из соображений некоторого современного атеизма и отсутствия у меня такой привычки. Я отражаюсь в зеркале, я ем человеческую пищу, включая чеснок, правда, я не нуждаюсь в ней остро и делаю это исключительно для удовольствия, а не от голода.
Я люблю работать по ночам и спать до обеда, так работают мои биологические часы. Также живут в природе многие хищники. Однако никто их за это ни в чем не обвиняет. Все просто принимают, как данность, условия пищевой цепи. Такая же цепь действует и у нас с вами, и люди в ней отнюдь не высшее звено. И такое положение дел царит, возможно, с начала времен. Просто мы, бессмертные, как превосходящий вид, избрали разумную политику неразглашения и живем в тени, никому не желая причинять излишних беспокойств. Ты на своем примере убедилась, что незнание порой означает именно покой.
Теперь ты знаешь все или почти все. Настало время признать, по людским меркам я, действительно, чудовище. Однако не спеши вешать ярлыки, мы вместе разыграли эту партию, и давай теперь поговорим о тебе. Тем более, что эта тема всегда доставляла мне удовольствие.