— Твоя мама подожгла стол на кухне, — сказала я.
— Где отец? — ничуть не удивившись, спросил он.
— Не знаю. Уехал.
— Я сейчас приеду. Ты можешь подождать?
— Подожду, — ответила я.
После этого я вернулась на кухню. Открыла окно, чтоб впустить свежий воздух и как-то избавиться от гари. Хорошо, что в этом месте не было проводки. Ничего не пострадало, кроме стола и стены.
На улице кружил снег. Наблюдая за ним, я на какое-то время отключилась. Реакция на стресс у всех разная. Мне было проще какое-то время не думать. Минута, две, пять минут. Никаких мыслей. Снег. Ветер. Тишина, нарушаемая тихим то ли воем, то ли стоном.
Я услышала, как открылась входная дверь. Это заставило меня прийти в себя и посмотреть, кто пришёл или кто пытается уйти. Я не знала, что делать, если Анна Григорьевна решит уйти погулять в ночной рубашке и босиком. Не бороться же мне с ней! Но и что-то подсказывало: она не будет меня слушать, если я начну возражать против такой прогулки.
Артём, не разуваясь, подошёл ко мне.
— Она в комнате, — сказала я, отходя в сторону. Артём лишь мельком взглянул в сторону мамы. Заходить не стал. Вместо этого он прошёл на кухню. Осмотрел стены и стол.
— Испугалась?
— Я? Нет, всё нормально. Я привыкла к тому, что когда открываю глаза, меня хотят поджечь, — хмыкнула я.
— С ней иногда такое бывает, — ответил Артём.
— Надо было предупредить.
— Надо. Но это сложно, — ответил Артём, снимая клеёнку и выкидывая её в мусор.
— Артём…
— Отец приедет через три часа. Это время я побуду с вами, а потом вернусь на работу.
— Надо было предупредить, — тихо повторила я.
Страх. У него есть привкус металла. Когда-то давно было страшно. Я тогда лежала в канаве и не могла пошевелиться. Металл, вода, грязь, кровь, беспомощность — это врезалось в память, как и фары проезжающих мимо машин. Ничего нельзя сделать. Ничего. Остаётся лежать и ждать помощи.
Он обнял меня. От куртки пахло снегом и зимой. Его одеколоном. Чем-то приятным и личным. Узнаваемым.
— Такое бывает редко. В декабре. Приходят дурные воспоминания. И так получается. Бывает. У каждого свои демоны. Иногда они выходят наружу.
— Вместе со снегом?
— Да. Вместе со снегом, — ответил Артём. — Вместе со снегом и зимой.
— Хочу сбежать.
— Не получится, — ответил он.
— Почему?
— Потому что страх пройдёт, а потом придёт сожаление о слишком поспешном решении, — ответил Артём. — В кладовке есть запасной рулон обоев. Сегодня всё поправим. Обои и клеёнку поменять можно. Сложнее заставить человека забыть то, что не хочется вспоминать.
— Что ты делаешь? Это прямая порча овощей. Нужно аккуратней. Нежнее. Ты же девочка, — отбирая у меня нож, сказал Артём. — Еда должна быть не только вкусной, но и красивой.
— Тогда режь сам. У меня не получается, — разозлилась я. Мы готовили ужин. Мне же нужно было порезать свежие овощи для закуски.
— Лора, не обижайся. Я тебя даже в мысли не хотел обидеть. Но могу научить, как всё сделать более аккуратно. Смотри сюда, — мягко сказал он. — Не надо бояться ножа. В уверенных руках он всего лишь инструмент, но никак не оружие.
— Я плохо готовлю.
— Всему можно научиться. Было бы желание.
— А оно у меня есть? — насмешливо спросила я.
— У тебя есть желание стать в чём-то профессионалом. Найти хобби. Так почему это не может быть приготовление еды? Только попробуй. Если не будет что-то получаться, то я подскажу. А уж если всё это начнёт бесит, то придумаем что-то другое. Давай теперь ты.
Порезать красиво и фигурно овощи оказалось не так уж и сложно, хотя всё и получалось намного грубее, чем у Артёма. Он любил готовить и тащил меня в своё хобби. Рассказывал какие-то секрет. Каждый вечер, когда у него был выходной, то мы вместе готовили. В его руках всё превращалось в произведение искусства. У меня же было лишь блёклое подобие, но он упрямо считал, что рано или поздно я научусь. Я в это не верила, но с ним было интересно.
После ужина мы шли гулять, если погода позволяла. Иногда ночевали на даче. Там могли сидеть около костра и разговаривать. Обсуждать далёкие звёзды, строить предположения о внеземной жизни или рассказывать что-то из детства. Я понимала, что это всё временно. Рано или поздно темы закончатся. Потом придёт привычка. И тогда станет скучно, но пока мы не могли наговориться. Иногда случалось, что наступало молчание и тогда можно было просто сидеть и слушать тишину. Никогда не думала, что тишина может быть такой красивой и приятной. В неясном свете лампы в комнаты или огня от костра, фонаря или луны — просыпались какие-то непонятные, незнакомые чувства. Спокойствие, удовлетворённость от жизни и нежность окутывали пологом, отгораживая меня от всего мира с его суетой и проблемами.
Вначале его желания обнять, прикоснуться, поцеловать в щеку, реже в губы — это вызывало приятное чувство, но это чувство не было глубоким. Со временем близость начала приносить тепло и волнение. Приятное ощущение лёгкого возбуждения, от которого на миг останавливалось сердце, а я начинала забывать дышать. Говорят, что любовь должна накрыть внезапно. Резко. Это ураган, который врывается в сердце и уносит вдаль. Нет. Было иначе. Это было просто тепло, которое ласково обволакивало и давало энергию для того, чтоб жить дальше.
Когда выдавалось свободное время, а оно было, когда Артём был на работе, а я заканчивала раньше, то я шла к маме. Помогала ей товар выставлять и просто общались. Часто речь заходила и об Артёме. Мне казалось, что она ждёт, когда мы с ним расстанемся. Наверное, поэтому и отказывалась с ним знакомиться, находя один аргумент за другим. После того как она сказала, что это всё до первых проблем, я не выдержала и спросила, а какие должны быть проблемы, чтоб мы должны были разойтись.
— Проблемы бывают разные. Знаешь такую поговорку, как медовый месяц? Почему он так называется? Потому что молодые находятся в эйфории. Они не могут насладиться друг другом. Новые ощущения, узнавание друг друга. Потом этот период спадает. Парочка выбирается из кровати и смотрит по сторонам. Тут и появляются проблемы. Друзья, старые привычки возвращаются. Новизна уже так не привлекает. Она становится обыденностью. Именно поэтому мужчины ходят на сторону, ища новых ощущений, — ответила она.
— Артём не такой. Как я смогла понять, для него важна стабильность.
— Стабильность? И в чём эта стабильность проявляется?
— Он всё рассчитывает на несколько шагов вперёд. Для него каждое решение — это взвешенный шаг. Он хотя и пытается представить, что это не так, а в его жизни есть и спонтанность, но я вижу, что это не так. Артём очень дотошный, педантичный. Но свои взгляды не навязывает другим. У него вещи лежат строго на своих местах. Хотя порой и кажется что это беспорядок и в нём нет логики, но для него логика есть. Я как-то предложила ему переложить папки с рисунками в другое место. Было видно, как ему тяжело далось это решение. В итоге он предложил альтернативный вариант. Прибил на даче ещё одну полку, где я смогла хранить свои вещи, но эти папки оставил в покое. У него в ванной все пузырьки расставлены в строгом порядке. Как и крупы, приправы в шкафах. Да что говорить, он картошку по размеру клубней сортирует. Говорит, что так удобнее потом готовить. Для салатов надо использовать мелкие клубни, а для жарки крупные. Я часто делаю что-то не так. Нарушаю его порядок. Он идёт и исправляет, потому что ему не нравится, когда в жизнь врывается хаос. Артём признаёт лишь контролируемый хаос. Например, не кладёт по порядку карандаши и листы с рисунками. Не думаю, что такой человек может изменять.
— С таким человеком тяжело жить.
— Меня пока это устраивает.
— Ты не боишься, что потом не сможешь от него уйти?
— То ты говоришь, что мы с Артёмом скоро расстанемся, то говоришь обратное. Я уже не понимаю, — с раздражением сказала я.