— Речь не об этом. Я не желаю больше иметь с Марком ничего общего, но должна поставить точку по всем правилам, и то, что он пишет, может в этом помочь.
В следующий свой визит Джосс принесла скомканный грязный листок.
Марк писал: «Я лишь хочу, чтобы ты знала: я тебя любил и люблю. Жаль, что у этого нет будущего».
С горьким смешком Кейт скомкала листок.
— Ты была не права, Джосси. Мусорный бак — слишком приличное место для этой мерзости.
Джосс обвела взглядом комнату. По всем стенам на гвоздях висели металлические «плечики» с одеждой Сони и платьями ее дочерей. (Единственный шкаф она любезно опорожнила для Кейт и на все протесты отвечала одно и то же: «Я учусь жить среди людей».)
— Ты не можешь вечно здесь оставаться.
— Хелен зовет меня к себе.
— Вот еще! С чего вдруг ты обязана жить с Хелен?
— Не обязана.
Помолчали. По так и не исчезнувшей привычке Джосс разглядывала Кейт словно со стороны. У той уже был почти приемлемый вид — на лице оставался только намек на синяки.
— Проблема в том, — заговорила Кейт, не отрывая взгляда от своих рук, — что для Хелен все это обернулось сильным потрясением. Потихоньку (чтобы другие не думали, будто я здесь на особом положении) забегает на меня взглянуть, словно я была счастливым талисманом, но обманула ожидания и теперь подобная участь грозит и ей. — Она подняла глаза. — Я совсем не желаю, чтобы ты тоже делала из мухи слона. Это был всего лишь эпизод, и если быть до конца честной, я знала, что этим может кончиться.
У Джосс не было ни малейшего желания выслушивать подобные откровения. Торопливо чмокнув Кейт в щеку, она положила на кровать Сони сладости, припасенные для ее детей, и ускользнула на улицу, где прикованный цепью к фонарному столбу коротал время велосипед (Джеймс купил его в магазине подержанных товаров).
При виде Хью близнецы потеряли дар речи, только таращили круглые глаза, словно он мог в любую минуту раствориться в воздухе. Зато потом они набросились на него с таким яростным восторгом, что объятие превратилось в общую свалку. Это помогло Хью справиться с собственной немотой. Кое-как отбившись, он двинулся в сад, волоча на каждой ноге по мальчику, но там все началось снова, и его щекотали, тузили и мяли, пока он не запросил пощады.
— Ты гостил у Джосс! — обвиняющим тоном сказал Джордж.
— Да вот… заглянул к ней на пару недель, — повинился Хью.
Он схватил обоих в охапку и изо всех сил прижал к груди. Они тотчас перестали барахтаться, только повторяли шепотом: «Папа… папочка… папуля…»
— Ой, он плачет! — сказал Эдвард.
— Ничего подобного! — запротестовал Хью.
— Вот же слезинка!
— Это от радости. Я по вас ужасно соскучился.
— От радости не плачут, а смеются, — объявил Джордж тоном умудренного опытом человека.
— От очень сильной радости как раз плачут.
— А мы плакали от горя, — сообщил Эдвард. — Хотели пойти с Джосс, но Сэнди не пустила.
— Джосс хорошая, правда?
Оба дружно закивали.
— Мне она тоже ужасно нравится, — не совсем искренне сказал Хью. — А теперь — к делу! Ну-ка поцелуйте папу.
Щеки у них были круглые, упругие, горячие и мокрые. Зацелованный чуть не до смерти и до смерти счастливый, Хью решил, что английский подход, пожалуй, не самый лучший и что надо бы переключиться на итальянский, где отцы без всяких обнимают и целуют своих сыновей.
Из дома вышла Джулия с подносом, полным всякой вкусной всячины к чаепитию. Хью поднялся, по-прежнему обремененный своей живой ношей.
— Идите-ка помочь маме.
— Чево-о?! — протянул Эдвард пренебрежительно. — Мальчики мамам не помогают.
— Где ты этого нахватался? — удивился Хью. — Ну-ка, быстро! Возьмите у мамы поднос, поставьте на стол, а когда она сядет, подложите ей под спину подушку.
— Вот еще!
Наступила немая сцена, потом Джулия заметила:
— У нас тут много перемен.
— Если вы сейчас же не начнете помогать маме, я вас отправлю по кроватям, как маленьких.
Надувшись, близнецы потащились к Джулии. Начался перестук толкаемых кружек. Джордж уронил на пол тарелку с печеньем.
— Уронил — собери, — строго сказал Хью.
Мальчик с вызывающим видом прошелся по печенью.
— Ну, как хотите. — Хью подхватил его под мышку. — Будете наказаны, как малолетние хулиганы.
Джордж ударился в рев, к которому тут же присоединился Эдвард.
— Послушай, — встревожилась Джулия, — накажи их как-нибудь иначе, чтобы оставались поблизости от тебя.
— Они и будут поблизости, а меня увидят через окно детской.