Ох уж эти Кевины Маккинли! Мир ими так и кишит. Они дорого себя ценят и откровенно презирают тех, кому за шестьдесят, даже если тем тоже удалось кое-чего добиться, даже если те не так уж плохо выглядят и пользуются популярностью у зрителей.
— А я пользуюсь популярностью… — прошептал Хью, глядя в стакан. — Да, пользуюсь! Они мне так прямо и пишут.
За окном послышался характерный скрип колес по гравию. Джулия. Хью подумал: «Как некстати!» Он был не готов предстать перед Джулией, он чувствовал себя таким… таким… подавленным. И не только подавленным. Несчастным. Испуганным. Потрясенным. Меньше всего хотелось, чтобы жена видела его в таком состоянии, даже если учесть, что за семь лет супружества можно навидаться всякого. Когда балансируешь на грани, нет-нет да и сядешь в калошу, и спутник жизни это понимает. Но от этого не легче.
Хью затушил окурок и стал ждать, когда за дверью в гараж послышатся шаги.
— Хью! — воскликнула сияющая Джулия. — У тебя вид как у заброшенного щенка.
— Это потому, что меня бросили, — пошутил он, раскрывая ей объятия.
Она нетерпеливо повела плечами, но позволила прижать себя к груди.
— Как все прошло? — спросил он ей в волосы.
— В лучшем виде! Меня взяли на выезд пожарной команды. Это было потрясающе! — Она скромно добавила: — Я удостоилась похвалы.
— Наверняка не одной, а целого ливня похвал.
— Придется перейти на контактные линзы, — задумчиво произнесла Джулия, высвобождаясь. — Нельзя появляться перед телекамерой в этих окулярах.
— А мне нравится.
— Ты не телекамера. Мальчики в порядке?
— Глухи к миру.
Несколько минут, пока Джулия наполняла чайник, длилось молчание.
— Ужин был вкусный?
— Вкуснее некуда, — рассеянно отозвался Хью, исподтишка наблюдая за женой.
Она сняла модное узкое пальто. Волосы — те же чудесные белокурые волосы, что и у близнецов — свободно падали на спину (снизу они были подрезаны ровно, как по линейке).
— Отвратительная погода, — заметила Джулия. — Стоять пришлось под зонтом, сырость была промозглая, и нос у меня наверняка пылал, как у Санта-Клауса. Кстати, цикл будет называться «Ночная жизнь города». На следующей неделе снимаем передвижную кухню по раздаче бесплатного супа.
— Не хочешь проконсультироваться с Кейт? У нее большой опыт общения со старыми развалинами.
— Ничего, — отмахнулась она, вставляя вилку в розетку, — как-нибудь обойдусь. Чаю?
— Спасибо, нет.
— Что-то не так? — Джулия внимательнее вгляделась в Хью.
— Звонил Морис.
— Вот как?
Она медленно сняла пиджачок, аккуратно свернула и положила на спинку кресла. Костюм тоже был весь узкий (по мнению Хью, донельзя «секси»), с короткой юбкой, открывавшей великолепные ноги в изящных сапожках. Джулия приблизилась. Положила руки на плечи Хью.
— Кевин Маккинли, да? Дело в нем?
— Не совсем.
Джулия молча ждала продолжения.
— Летом меня снова ждет продление контракта.
— Знаю, и что же?
— Чайник кипит.
— Он автоматический.
— Морис — хороший друг, — сказал Хью как-то неуверенно.
— Бесхребетный слизняк! Ему бы только протянуть время до ухода на пенсию.
— Бесхребетный не бесхребетный, но он по-прежнему на самом верху, милая.
Руки соскользнули с плеч. Джулия отошла к столу, сняла с крючка одну из бело-голубых чашек, положила туда пакетик ромашкового чая.
— Морис не даст мне пойти ко дну…
Она молча продолжала заниматься своим делом.
— Знаешь что?! — начал Хью, подкрепляя решимость хорошим глотком из стакана.
— Что? — спросила Джулия, но было ясно, что мыслями она далеко — с наслаждением перебирает события вечера, похвалы режиссера.
— Кевины Маккинли приходят и уходят, — сказал он, глядя на нее тем прямым, открытым взглядом, который когда-то помог ему выйти на экран. — Быстро идут вверх и еще быстрее катятся вниз. Ты можешь быть уверена только в одном, милая, только водном: времена меняются, за отливом неизбежно следует прилив, а прилив всегда благоприятен для Хью Хантера.
Еще долго после того как муж уснул, Джулия лежала без сна. Ей казалось, что она просто размышляет о хорошем, но когда часы в гостиной пробили два, стало ясно, что это приступ бессонницы. Тогда она поднялась и, как была босиком, прошла на кухню.