Нам не дано раздуть души
Немеркнущее тление
И растрясти судьбы замолкнувший набат,
Всё было, чего не было, могло случиться позже,
И в сумрак мрачный погружался я бездумно,
Всё было так неискренно, тревожно,
И что тревожнее всего, я радость
Перестал вдруг находить в раздумье,
Но вот я встретил вас, как будто
Сон мой растворился,
И смысл непонятных фраз, в душе
Моей, внезапно прояснился,
Увидеть в день вас, лишь хоть раз,
Какое счастье и блаженство,
Прекрасный взгляд, столь дивных глаз,
Вам придаёт такое совершенство,
Что вас сравнить ни с кем бы я не смог,
И участи не зная, прошёл бы
Сотни, тысячи дорог,
Лишь только б знать, что вас я обретаю.
* * *
Но видать, естество женщины устроено так, что её всё время необходимо боготворить. Женщине необходимо, чтобы за ней ухаживали всю жизнь. Всю жизнь дарили цветы. Всю жизнь посвящали ей стихи. Моя супруга, иногда упрекала меня: «Я знаю, насколько сильно я тебя люблю. Настолько, что случись, что с тобой, я не проживу и двух дней. Но я не знаю, насколько сильно любишь меня ты». Если она так говорила, значит, я уделял нашей материальной жизни больше времени, нежели нашей любви.
Я попробую в этой книге исправить эту ошибку и отыграться за всех нас, мужчин, которых жизнь (в борьбе за выживание) заставляет забывать о любви. Простите нас, женщины…
* * *
Я вас не знал, насколько был безвинен
Мой образ жизни, что подвластен был, лишь мне,
Какой же сказки я запрет нарушил зримый,
Что утопаю ныне мудростью в огне,
Своей любви, ─ моя ли она вправду?
Быть может наложилась мне стезёй,
Работа, что всегда искала правду,
Землёй не упокоить сей покой.
Мой ангел, век ли тешить себя ролью,
Вдовца помех, раздора, суеты?
Но век ─ годами мечен, а не кровью,
В крови я утопил свои мечты.
Что захлебнулось, то ушло к вам на подмогу,
Что всплыло, то на дно меня несёт,
Я брал от жизни много, понемногу,
А вышло так, что взял всё наперёд.
И горько плачу от избытка чувств и счастья,
Что прожил рай в семнадцать срочных лет.
Сильна ли участь ─ пропускать сквозь сердце свет,
Когда любовью слеп и зришь вселенной страсти?…
* * *
Нельзя природу-матушку губить,
Она имеет женское начало,
Нельзя над женщиною суд мужской судить,
Она всех душ является причалом.
Я сравниваю женщин с певчей птицей,
Что дорожит свободою своей,
Мужчин же ─ с птицеловами, им снится,
Поймать певца особенных кровей,
Чтоб услаждал он слух им на досуге,
Чтоб охранял он сон их дорогой,
С каких времён нам жёны стали слуги,
Нам, потакая в прихоти любой.
Пой, птичка, пой и наслаждай вокруг себя,
Всех трелью звонкою своей,
Ты рождена, быть матерью ума,
Пой, птичка, пой,
С тобой сравниться, лишь свирель,
Звучащая в владениях Божества.
Плох птицелов, чья птица в клетке чахнет,
Иль вырваться на волю так спешит,
Плох птицелов, чья клетка грустью пахнет,
Плох птицелов, что клеткой, а не птицей дорожит.
Нельзя природу-матушку губить,
Нельзя топить ковчег свой, боязливо,
Любая женщина, жизнь подарив,
Уже имеет право быть счастливой.
* * *
Давай на миг дань воздадим природе,
Ведь за окном такой прекрасный дождь,
Мне говорят: «Дожди сейчас не в моде»,
Мне говорят: «Промокнешь ─ пропадёшь»,
Какая чушь, какая ложь.
Что может быть прекраснее дождя,
Когда с души не сходит грусть-тоска?
Давай не будем тратить время на уныние,
На дикий крик несбывшихся надежд,
Давай не будем отвергать невинность
Красивых и молоденьких невест,
Вошедших в жизнь, как в тёмный лес.
Что может быть прекраснее любимой,
Когда в душе тоска лишь ощутима?
Давай на миг забудем о волнениях,
О том, что нас тревожит иногда,
О том, что в жизни есть мечты стремление,
О том, о чём поём порой тогда,
Когда душа мрачна, и грусть, как талая вода,
Стекает в глубь твоей души, и ты,
Усталым взглядом смотришь вдаль из темноты.
* * *
«Простите милая, я где-то видел вас», —
Привычным жестом парень изъяснялся,
Но девушка та помнила наказ:
«Знакомства мимолетного, подружка, опасайся».
В ней было, что-то, вроде волшебства,
Глаза её искрились ярким блеском,
Любой из нас в ней был бы без ума,
А парень тот не мог найти и места,
Где б успокоить он себя сумел,
Что всё не так уж сложно, как ему казалось,
И что она судьбой дана ему в удел,