Когда шок прошел, она удивилась своему послушанию. Ожидание никогда не приносило ничего хорошего. Сегодняшняя ночь доказала это. Если она очень нужна Бонему, он все равно придет за ней.
И если бы она была нужна Фину, она в этом не сомневалась, он никогда не пришел бы. Тени на его лице не все были вызваны гневом. Некоторые из них были похожи на раздражение.
Она прошла через прихожую в холл. Там стояли два новых охранника, люди, которых она узнала, — она видела их во время короткого визита к Ридленду.
— Отведите меня к Эшмору, — сказала она.
— Ему нельзя мешать. — Это произнес молодой блондин со впалыми щеками и холодным юмором в глазах, как у Ридленда.
Похищенный револьвер все еще был при ней. Она подняла его и увидела, как он отшатнулся.
— Отведи меня к нему, — повторила Минна.
На пороге кабинета она остановилась. Фин сидел в кресле, глядя на огонь в камине. Сдвинутые с мест кресла, открытые графины и пустые стаканы говорили о том, что недавно тут проходило совещание. Но не непривычный беспорядок и даже не мрачное выражение лица заставили ее молчать.
Перед ним стояла длинная трубка.
Конечно. Как же она не заметила этого раньше? В ту ночь, когда он ее тут застал, в воздухе был этот запах. Она слишком много времени провела в Гонконге, чтобы не узнать этот запах.
— Опиум, — выдохнула она. — Как интересно.
Он продолжал смотреть в огонь.
— Только для женщины, выросшей среди волков. Воздух был чист. Он еще не курил.
— Это правда. — Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь. — Меня не испугаешь, я пуганая.
Теперь он повернул голову. Даже густые ресницы не могли скрыть, насколько невыразительный был у него взгляд.
— Тебя недостаточно пугали, — сказал он. — Ты понятия не имеешь, кто я такой.
Она заколебалась, пальцы нервно перехватили рукоятку револьвера.
— Я видела тебя раньше. Было не так темно, чтобы я не смогла рассмотреть тебя, Фин.
Он засмеялся:
— Верно. Я произвел на тебя впечатление?
Она внимательно смотрела на Фина, который расположился в кресле, вытянув ноги.
— Произвел, — произнесла Минна и сама удивилась, что так оно и было. — Я уже говорила тебе: если бы я владела этим искусством, я так и сделала бы. Стать жертвой — в этом нет ничего хорошего.
Он молчал так долго, что ей показалось, будто он не собирается отвечать. Но он криво усмехнулся:
— До чего ты великодушна, Минна! Забавно. Меня никогда не радовало мое умение убивать людей. Я говорил себе: "Фин, у тебя нет выбора". Но сегодня… возможно, у тебя поубавилось бы восторгов, узнай ты, что я почти наслаждался тем, что делал.
— Что-то не верится, — мягко возразила Минна.
Он равнодушно пожал плечами:
— Можешь не верить, дело твое. Но сжимать глотку этого ублюдка — это было… — Он покачал головой. Его руки спокойно лежали на коленях. Он посмотрел на свои ладони, пальцы у него дрогнули. — Я снова сделал бы это, — тихо проговорил он. — С радостью.
Минна фыркнула:
— Да, надеюсь. Ты спасал меня. Надеюсь, ты испытал некоторое удовлетворение.
Он как-то странно посмотрел на нее:
— Правильно. Думаю, я убил бы всякого, кто коснулся бы тебя с дурными намерениями. Тебя бы это не успокоило. — Он взглянул на трубку. — Мое суждение под вопросом. Я не должен терять контроль над собой.
— Я не испугалась, к твоему разочарованию, — сказала она, — Только если обстоятельства потребуют этого.
— Да? — с мрачным юмором спросил Фин и прижал палец к трубке. — Я и воспользовался этим прошлой ночью. — Eго презрение к самому себе казалось отстраненным, умозрительным. — После возвращения я стал похож на чертова лунатика, от которого можно ждать чего угодно. В мыслях разброд. — Он помолчал. — Ты это видела. В поезде.
Минна нахмурилась. Прибыв в Лондон, Фин стал терять самообладание. Но Минне не привыкать, видимо, он считает, что тут дело не только в этом.
Возможно, так и есть. Но не ей насмехаться над потерей разума — ей, которая разучилась спать одна, ей, чью мать терзали невидимые страхи в течение примерно года после того, как они вернулись в Нью-Йорк.
— Испытания, которым ты подвергался… — Об этом она могла только гадать. — Они продолжают беспокоить тебя, Фин. — Он мог бы поделиться с ней и таким образом разделить тяжкий груз: она дала себе такой обет. — Не беспокой они тебя, тогда бы меня обеспокоило твое суждение. А так — тебе просто требуется время. Станет лучше, постепенно. Вот увидишь.