Пытаясь точно, во всех подробностях припомнить, все что знаю о расследовании, я пошел на кухню. Когда меня опрашивали как свидетеля, я успел прочитать две страницы из дела Мура, пока капитан Буствер отлучался. На развороте были подшито две фотографии, а под ними шла информация об обуви убийцы. Я сделал себе чай и достал из холодильника магазинную упаковку сандвичей с сыром. Срок годности истекал через двадцать минут, решив, что этого более чем достаточно, я вскрыл пачку, общипал потемневшие краешки салата, и откусил.
Мура зарезали в позапрошлое воскресенье, около десяти вечера, в автомастерской на въезде в город, где тот работал. Воткнули в шею нож, всю мастерскую забрызгало кровью. Убийца наступил в лужу и наследил. Остались отпечатки мужских ботинок одиннадцатого размера. Значит, скорее всего, он выше меня.
На верхней фотографии была цепочка отпечатков, уходящих к двери. Каблуки и подметки были стоптаны с внешней стороны. Погода в тот день была промозглой, то и дело принимался лить дождь, и на улице следов не осталось. В мастерской не было ни следов борьбы, ничего. Мур явно знал убийцу и не боялся его. Хотя это ничего не дает, Баррет вообще никого не боялся. Боялись его. Как-то я пытался с ним поговорить и неделю потом смотрел одним глазом. Преподавать у старшеклассников тогда было особенно трудно. Еще важный момент, убийца не удержался и несколько раз пнул лежащего Мура в бок.
Вот и вся информация, что я узнал. Капитан Буствер официально объявил, что Баррета убил кто-то из заезжих, с которыми тот что-то не поделил в мастерской. Но все думают на меня. Я живу здесь уже четыре года, но до этого случая меня все равно считали чужаком. И вроде все осталось так же, работа, редкие посиделки с коллегами в баре у Пикса, но отношение стало совсем другим. А теперь даже появился шанс быть с Хлои, и я не могу лишиться его.
Раньше меня постоянно спрашивали, что я забыл в Висмуте. Как может прийти в голову идея бросить цивилизацию и поселиться в глуши. Мне нечего было ответить на это. Просто 'захотел' ― не считалось достаточной причиной. А я всегда думал, что просто кто-то рожден жить в мегаполисе, а кто-то на отшибе, и этот кто-то ― я.
Кто бы ни прикончил Баррета Мура, я благодарен ему, и согласен взять его вину на себя, перед людьми и перед богом. Главное, сам убийца, похоже, не против. Так что, нечего здесь вынюхивать чужакам. Если всех все устраивает, так ли нужно докапываться до истины?
Я решил сходить в участок к капитану Бустверу и предложить свою помощь. Ведь заезжего следователя нужно будет сопровождать, вряд ли капитан откажется от возможности спихнуть его на кого-нибудь. А у меня личное дело чище некуда, проведет закон по мне пальцем и заскриплю.
Поставив грязную чашку в раковину, я пошел в гостиную и достал из верхнего ящика комода свое сокровище ― тонкий шелковый шарфик Хлои. Он до сих пор пах какими-то духами. Вдохнув легкий аромат, я пропустил прохладную узорчатую ткань между пальцами и, убрав вещицу на место, поспешил на выход.
Солнце светило невыносимо ярко, и я залился слезами раньше, чем успел нацепить сильно затемненные очки. Грело оно тоже с полной отдачей, и от сырости, донимавшей местных жителей последние две недели, не осталось и следа. Деревья шелестели молодой, сладко пахнущей листвой. Крикнув «драсте», непрерывно хихикая и болтая, мимо меня в сторону автобусной остановки пронеслись, сверкая белыми бедрами, оголившиеся после зимы старшеклассницы. Опьяненным разбуженными солнцем гормонами девушкам, хотелось приключений. Судя по нарядам, они собрались в местечко поинтереснее сонного Висмута.
Здание полиции, старое, сложенное из кирпича, в ярком свете дня выглядело нарядным и праздничным. На центральной улице все здания были выстроены в том же стиле, и смотрелись как единое целое, заковывая дорогу в кирпичные берега.
В участке никого не оказалось, даже дежурный куда-то пропал. Я устроился в узеньком холле на пластиковом стуле для посетителей и принялся ждать. Через пару минут спохватился и набрал номер капитана Буствера.
― На улице около лестницы, ― сказал он и отключился.
Я поспешил на выход.
Капитан Буствер, высокий и худой, напоминающий высохшее дерево, стоял на самом солнцепеке, справа от входа в участок. Складным ножом отрезал от большого бледного яблока тонкие сочные ломтики и с удовольствием ел.
― Ты вообще в этих очках что-нибудь видишь? ― в который раз поинтересовался капитан.
― Что-нибудь вижу, без них все еще хуже, вы же знаете, хоть собаку покупай, ― привычно ответил я, и пожал протянутую полицейским влажную ладонь.
― Ну что, сделал предложение? ― спросил он, усмехаясь.