– Как можно клясться в вечной любви и тут же готовиться к разлуке?
– В том-то и фокус, убеди себя и его, что вы безумно влюблены.
– Даже если это не так?
– Только если это не так. У настоящей любви не бывает счастливого конца.
Мне ли спорить с Лилей? У меня даже двухмесячного любовного стажа нет, какие уж тут рассуждения о вечности…
– Вот это он, – прошептала Лиля и кивнула на пятый столик.
Степан удивил меня своей мужественностью. Хоть Лиля и охарактеризовала его как воспитанного, положительного человека (занудного и неинтересного), ему можно было водрузить корону на голову и надеть алую ленту с большой золотой надписью САМЕЦ.
Он встретился со мной взглядом, и мои ноги вмиг подкосились. Я вцепилась в Лилю и безуспешно пыталась вернуться к ровному дыханию.
– Спокойно, Надя, – еле слышно проговорила Лиля.
Степан встал, поклонился Лиле, затем взял мою руку и прикоснулся к ней горячими губами. Я неловко улыбнулась и поспешила присесть.
– Добрый день, вы готовы сделать заказ?
Я мельком глянула на официанта и перевела взгляд на Лилю.
– Яблочный сок, овощной салат. Две порции, – распорядилась сестра.
– Мясное ассорти, пожалуйста, кофе. Дамы, советую попробовать шоколадный торт – коронное блюдо здешнего кондитера.
Через пятнадцать минут Лиле позвонили, после короткого телефонного разговора она извинилась и попрощалась с нами. Степан продолжил рассказ о…
Признаться, я не запомнила ни слова. Я смотрела в манящие голубые глаза, слушала глубокий голос и медленно таяла.
5
– Приехали… Девушка, вы меня слышите?
Я повернулась на голос и удивленно посмотрела на коротко стриженого мужчину с крючковатым носом. Это еще кто?
– Луначарского, шесть. Приехали.
Ах да, такси. Что-то припоминаю.
– Нет-нет, не надо денег. Мне уже заплатили, – шофер мягко отвел мою руку с мятыми купюрами, – вы хорошо себя чувствуете?
– Лучше не бывает, – ответила я и вышла из машины.
Мама при виде меня ахнула и вцепилась в мои плечи.
– Надя! Надя! Отвечай немедленно, как ты себя чувствуешь?
– Не тряси меня, пожалуйста, – вежливо попросила я.
Мама отступила на шаг и сложила руки на груди.
– Ты пила? Употребляла наркотики?
– Нет, – я удивилась. Удивительная истома постепенно исчезала.
– У тебя очень странный вид, – мама помогла мне снять пуховик.
– Все хорошо. Можешь не беспокоиться, – заверила я родительницу и ушла в свою спальню. Дверь я закрыла, потому что больше всего сейчас я нуждалась в одиночестве, а мама хотела обратного.
– Кто такой Степан? – спросила мама, прислонившись к двери, – это тот самый, с которым тебя познакомила Лиля? С его номера ты мне вчера звонила?
– Да. Степа хороший.
– Дочь, ты провела ночь с мужчиной, которого знаешь всего один день?
– Мам, у меня такое чувство, что мы с ним знакомы миллион лет. А сейчас, извини, я иду спать.
Мама не стала ничего спрашивать. Вскоре в гостиной зашумел пылесос.
Я легла в кровать, попыталась мысленно восстановить вчерашний день. Но у меня не получилось вспомнить ни дороги, по которой мы ехали, ни дом, в котором находились, ни цвет постельного белья. Ничего, что не было частью Степана. В память врезались запах одеколона, золотая цепочка, выглядывающая из-за ворота рубахи; широкие пальцы, скользящие по моей щиколотке; прерывистое дыхание; горячая кожа…
Некстати вспомнились слова Лили о том, что у настоящей любви нет счастливого конца. “Что ж, пусть у нас будет животная страсть” – подумалось мне. Но надежды и желания не влюбиться опоздали. Глупо просить отсрочить то, что уже произошло.
– Он любит меня, – прошептала я.
Не может не любить. Если на свете существует любовь, то она должна начинаться именно так: весь мир растворяется, есть только он и она. Я отключила телефон, накрыла голову подушкой и провалилась в сон.
Проснулась я на удивление легко, да еще в такую рань – половина пятого утра! Впрочем, если учесть, что я беспробудно спала с двух часов дня, вряд ли стоит удивляться раннему подъему.
Я приняла душ, приготовила завтрак, а когда поднесла к губам чашку, заметила, что напеваю.
Я не могла усидеть на месте. Я не могла ходить ссутулившись. Я не могла молчать.
Я пела, легкими движениями расставляла вещи по местам. Бегала на цыпочках из одной комнаты в другую в поисках разбросанных украшений. Осанка ровная, плечи расправлены и не потому, что так красиво, а потому что душа требует. Если бы земное притяжение ослабело хоть немного, самую малость, я бы парила, танцевала в воздухе. Все, что находилось вокруг казалось правильным и привлекательным.