Они лежали среди вороха смятого белья. Натали устроилась на его гостеприимной руке и положила голову ему на грудь. Он натянул простыню, прикрыл себя и ее, отгородив от прохладного воздуха их усталые влажные тела. От прежнего гнева после пережитого взаимного оргазма не осталось и следа. Ему даже обнимашки нравятся, – размышляла про себя она, прижимаясь к нему. Это был какой-то полубог секса.
– Черт тебя дери. – Логан поворочался на подушке в изголовье кровати и по новой ощутил острую боль от царапин на спине. – Думаю, мне нужен неоспорин[3]. Такое ощущение, что ты меня пырнула, и не один раз.
Натали усмехнулась, даже не думая сдвинуться с места. Ее голова двигалась в такт колебаниям от сокращения его мышц. Будто катаешься на грудной волне, чистое наслаждение.
– Да ладно, – дразнилась она, когда они снова улеглись, – а я-то думала ты крутой чувак. Но с превеликим удовольствием растерла бы тебя чем там надо, чтобы инфекции не было. Хочешь проверить, нет ли у меня ржавчины на ногтях? А прививки ты все сделал? – Она поднесла руку к его лицу.
– Как смешно, – рассмеялся он, игриво отмахиваясь от ее руки, и поскреб ее спину. И тут он вспомнил. – Ты понимаешь, что если я в зеркале найду засос, то рассержусь по-настоящему.
Она приподняла голову для быстрого осмотра и стала раздумывать, сказать что-то или нет. В тусклом свете, падающем из прихожей, она видела нечеткий след своего прикуса и что-то похожее на синяк. Если повезет, к утру следов не будет. Натали поморщила носик, жалея, что в первый раз упустила свой шанс укусить его посильнее до того, как он насторожился. И с его яростью она бы справилась, если бы сделала свое дело. Конечно, след на шее был низко, и его будет не видно, если Логану нужно будет приодеться. Она надеялась, что еще несколько часов сможет удерживать его в постели и тем самым избежать конфликта. Она опять устроилась на его груди и стала водить рукой по твердому животу, возможно, чтобы отвлечь от темы разговора.
– Так надень рубашку с воротничком. Не вижу большой проблемы. – Слова вылетели сами собой, хотя она изо всех сил старалась действовать из лучших побуждений, и ее блуждающая рука замерла на подступах к паху.
– Большая проблема в том, – отчеканил он, – что я не признаю, когда у меня по всему телу вытатуированы подробности моей сексуальной жизни.
– Знаешь, – сказала она уныло-снисходительным тоном, раздраженная нарочитым употреблением слова «секс» вместо слова «любовь» при описании их постельной деятельности, – на свете полно мужиков, которые бы гордились этими знаками внимания, получив их от меня.
– Тогда, наверное, и спи с ними, – отпарировал Логан, добродушие которого начинало иссякать. Зачем она постоянно напоминает ему о своей привлекательности? В этом была какая-то скрытая навязчивость. Когда она не совала свою желанность ему под нос, ему приходилось напоминать ей, какая она красавица. Или, что еще хуже, слушать, как она высказывает неудовлетворенность собой. Да она фотомодель, в конце-то концов, и все, что она зарабатывает, зиждется на внешности.
Натали понравилась Логану сразу, как только они познакомились в Лас-Вегасе на спортивной выставке. Она демонстрировала товары, он был посетителем. Он даже не пытался скрыть свое восхищение ее упругим цветущим телом. Поначалу Натали была таинственной и манящей. Жизнь у нее была, как и у него, насыщенная и интересная. Она была живой и остроумной, что делало ее еще привлекательней. Каждая их встреча была подобна урагану. Каждую минуту вечера, отведенную на положенное «свидание», они проводили в ожидании момента, когда окажутся за закрытой дверью. Логан размышлял о том, как Натали под воздействием нескольких умелых движений его руки превращалась из как будто бы робкого котенка в тигрицу и как после ему всегда хотелось еще. Однако в последние несколько недель у него было чувство, что они монотонно качаются на доске. Он понимал: бывают дни, когда женщине кажется, будто она недостаточно привлекательна или не уверена в себе, и ей приходится напрашиваться на комплимент, который он всегда выдавал с готовностью и с удовольствием. Но в последнее время все их разговоры велись в одном и том же направлении и заканчивались в одном и том же месте. Месте, избегать которого ему надоело.