— Из какого такого далека явится в наш городишко Кирилл Андреевич, не знаете? — шутливо спросила тетя Жанна. Она стояла у окна, отправляя смс Даниилу, наверняка, эротические, поддерживающие их страсть.
— Я слышала от клиентов, что он жил в Тибете, у какого-то учителя. я не знаю даже где это, — хихикнула Лиза, прикрыв кукольный ротик ладошкой. — Чего он там забыл, не поняла?
— У богатых свои причуды, — усмехнулась тетя Жанна через плечо. — Нам их не понять. Ну посмотрим, может он раздаст богатство нищим и начнет проповедовать любовь и мир с цветком в руке…
Мы с Лизой невольно переглянулись, — вот от кого уж не ожидалось знания тонкостей буддизма! Хотя читать запоем я научилась именно от тети Жанны. Посидев еще немного, Лиза сбежала от меня, как от прокаженной, я тоже почувствовала облегчение и полезла со смартфона в интернет. Первое проявление интереса к чему-то, кроме солнца за окном. В тот день она скрылось за плотными дождевыми тучами. Пошел обычный серенький дождь.
В Гугл я вбила «цветочная проповедь Будды», потом Тибет, но следов пребывания там Кирилла не нашла. Ни один источник не упоминал о его пребывании где-либо. Последняя новость о Кирилле была годичной давности: «В столице прошла свадьба известного бизнесмена и филантропа К. Светозарова и Е. Беловой, дочери нефтяного магната». На Кате было пышное платье и длинная фата от французского дизайнера Луи Бабера, жених отделался белым смокингом. Год назад эта новость заставила меня разбить об стену смартфон. Сейчас я не почувствовала ничего.
Поиск отвлек от однообразных мыслей о усыпил самым спокойным сном. Следующий день прошел также; врачи, сеанс психотерапии в светлом кабинете без индивидуальности. Мне нравились белые стены, зеленоватые шторы и мебель, расставленная в умиротворяющем порядке.
— Сегодня ты выглядишь лучше, — сказала психолог, осторожно заглядывая мне в глаза. — Взгляд просветлел. Лицо расслабилось. Хочешь немного порисовать? Арт-терапия, хороший способ молча высказаться.
Неожиданно для себя самой я согласилась рисовать, склонившись над альбомным листом, зажав между пальцев карандаш, начала выводить каракули, — волны, волны, над ними горы, над горами солнце. В волнах плавала одинокая лодка с девушкой на борту, в горах жил примитивный человечек, явно мужского пола. Я никогда не рисовала с таким желанием и умением, как будто во мне внезапно открылось окно в мир символов. В лодке плыву я, плыву к Кириллу, который спрятался от меня в горах.
— Видишь, какие сложные у тебя образы, и ни одного о насилии. Обычно девушки в твоем положении рисуют фаллические символы, палки в руках персонажей, оружие, — нагнувшись ко мне психолог, спокойно анализировала завершенный рисунок. — Жирно перечеркивают их или рисуют чудищ с огромными гениталиями…
— Почему у меня не так? — спросила я вдруг, и подняла на женщину удивленные глаза. Ко мне вернулся голос, он слегка дрожал, но перестал напуганной птицей прятаться внутри меня.
Женщина нисколько не удивилась, взяла рисунок и, обойдя стол, села на свое место. Речь вернулась, — мы обе радовались этому факту без бурного восторга.
— Твое сознание волнуют другие вещи, более глубокие, например, то, что не осталась одна в беде, и что у тебя есть цели, до которых ты хочешь добраться, — объяснила мне психолог. — Это очень хорошо! Да ты и сама понимаешь…Почему ты нарисовала горы?
— Вчера читала о Тибете, — ответила я и поморщилась. — Когда меня отпустит?
— Ты имеешь в виду боль? Физическая уйдет быстрее, чем душевная. Месяц, другой и на теле не останется никаких следов. Шок уже проходит. Остальное зависит от тебя, — сказала психолог. — Будешь циклиться на случившемся, не избавишься от этого никогда. Продолжишь жить, ставить цели и идти к ним, это отойдет на второй план…
Цели? На сегодня главная моя цель справится со всем без тети Жанны. Витька подхватил сильную простуду, которой мог заразиться двухлетний Сеня, она вынуждена была уйти домой. Я просила ее обо мне не беспокоиться. После осмотра и процедур я запрусь в палате, возьму смартфон или книгу и буду читать, пока сон не свалит меня. Поесть не забуду, тем более, что Лиза вчера принесла пирожные из кондитерской «Нового Олимпа», а там они всегда вкуснейшие! Каждую неделю я позволяла себе лакомиться ими.
— Аленка, — тетя Жанна, расплакавшись сквозь улыбку, обняла меня. — Как я рада, что ты заговорила. Снова будем заниматься болтовней по выходным! Ну, иди в палату. Я позвоню. Завтра приду обязательно…
В палате меня ждала квадратная коробка: идеальная форма, идеальный белый картон, без надписей и знаков, могущие помочь угадать, кто ее собрал, прислал, принес, что в ней спрятано лежит, находится. Просто коробка с одинаковыми сторонами, нигде не смятая, с прямыми углами. Эдакий центр вселенной, пятый элемент, заставивший меня долго-долго на него смотреть.
Аккуратно, кончиками пальцев я начала открывать посылку, — крышка приятная на ощупь, высотой с коробку. Какая-нибудь гадость от адвоката или родни Тимура; трусы, курица с дырой в тушке, дохлая крыса, кукла с оторванной головой. Меня начало трясти от страха. Чтобы не мучить себя, я рывком подняла крышку. На дне коробки лежал ярко-розовый цветок, лепестки длинные, овальные, с красными прожилками. Нежный аромат невидимым облачком выплыл из коробки и разошелся по палате, успокаивая, шепча о далекой красивой родине цветка.
Из интернета я узнала, что присланный мне цветок, — лотос, он растет на мутных болотах, но при этом остается совершенным символом чистоты. Кто прислал цветок, я не знала, но почему-то этот изысканный жест приписала Ивану. Достав лотос из коробки, я поставила его в баночку из-под йогурта, и он засиял экзотической красотой, радуя и внушая мне надежду на лучшее.
13. (Не)рабочие моменты
— Быстрее, быстрее, Алена! Босс не любит ждать, — суетился Селезнев, помогая мне собрать со стола нужные бумажки. Дядька в очках, с седыми усами, вида самого интеллигентного, нервничал не по-детски. — Да и китайцы пунктуальны, как кремлевские куранты! Зачем так много бумаг?
— Вы сами велели, Вячеслав Михайлович, все перевести в доступный вам формат, — напомнила я, складывая в стопу бумажные отчеты. Не спешила. До двенадцати время еще было, целых полчаса.
Мой босс в силу привычки не дружил с ноутбуками, планшетами и офисными программами, следуя принципу «без бумажки ты букашка». Это осложняло работу в отделе. Сотрудники помоложе быстро обменивались документами в электронке, но как только дело доходило до Селезнева, начиналась «бумажная волокита».
— Все, Алена, берите этот свой планшет и идем! — от нетерпения Селезнев чуть ли не подпрыгнул. — Не смотрите так, когда нужно будет, вы покажете информацию с дисплея!
Я бросила бумажки, взяла планшет и пошла за ним. Он, несмотря на старомодность, был классным специалистом и добрым человеком. Чего стояла его помощь с адвокатом и врачами. Спустя полтора месяца после случившегося со мной, он делал вид, что ничего не знает, ничем мне не помог, и вообще я вполне себе сносная секретарша. Подвести его я не хотела, поэтому пришла на работу раньше, оделась в серый костюм, обязательно с юбкой длиной ниже колен, — брюки на женщинах Селезнев не любит.
Теперь мы с ним поднялись на 5 уровень небоскреба, в переговорную. Там я ни разу не была, поэтому огляделась. Большое помещение с огромными пустыми окнами, посередине длинный, отливающий серебром стол, десяток придвинутых к нему офисных кресел. Одно из них, с высокой спинкой, стояло во главе стола, за ним, на стене, отделанной серебристыми панелями, висело громадное фото «Нового Олимпа» и города с высоты птичьего полета. Напротив размещался огромный плазменный монитор, на котором застыла картинка с китайскими иероглифами.
Я стояла в открытых дверях, немного растерянная: секретарей на переговоры с китайцами не приглашали, — притащить меня сюда исключительно причуда Селезнева, неизвестно чем она ему аукнется. Меня мягко оттеснили к стене. В переговорную начали сходиться участники важного для Светозаровых мероприятия. Приехал Борис Светозаров, тесть Кирилла с помощниками, китайская делегация.