Мне хотелось убежать, сесть в тюрьму за кражу, чтобы не видеть этого кошмара наяву. Кирилл заманил меня в свой дом у реки, чтобы я развлекала его невесту! Вскрытые Тимуром раны начали ныть еще больнее, я решила, что к вечеру обязательно сбегу из этого дома и пойду плакать на плече тети Жанны. Она была права, — ничего, кроме боли, Кирилл нам с ней не принес. И боль эта медленно убивала меня.
Пляж, на который мы все, кроме сказавшейся больной Нуртезии, вышли после обеда, действительно был приспособлен для отдыха. Широкая полоса золотого рассыпчатого песка растянулась вдоль реки метров на пятьсот. Шезлонги и зонтики стояли в ряд. Здесь же был причал с небольшой яхтой «Ундина».
Ступив на горячий песок, Жанка с Катей тут же сняли одежду, показывая Кириллу и Ивану свои модные бикини. На Кати оно было белоснежным, эластичным, облегающим, ее кожа, надо сказать, не очень загорелая, выгодно с ним контрастировала. Формы у нее были что надо; шарообразная грудь, ягодицы похожие на надутые мячи, длинные ноги с изящными ступнями. Породистая кобылка, а не невеста — подумалось мне. Кирилл, кажется, даже не смотрел в ее сторону. Не снимая рубашку и брюки, он лег на шезлонг, положил на колени ноут и погрузился в дела. Катя тоже не баловала его своим вниманием: в присутствии Кирилла у нее явно не перехватывало дыхания, ей, видимо, не хотелось быть к нему поближе. По мне, вели они себя как люди, прожившие в скучном браке лет пятнадцать.
У меня бикини не было, — я смело сняла через голову свое бледно-розовое платье, и оказалась топлес. Летом я часто загорала именно так, с голой грудью, в одних трусиках, поэтому сейчас меня почти ничего не смущало, разве ж взгляд Ивана, недоуменный и одновременно восхищенный. Солнце и ветер тут же приласкали мою грудь своими невидимыми горячими руками. Моя кожа за полтора месяца лета успела ровно загореть, приобрести оттенок бронзы, делая меня закаленной и дерзкой. Почти бесшумно я вошла в воду и поплыла, широко разводя руки, плавно отталкиваясь ногами.
Катя досадливо топталась у кромки воды, видимо, боясь испортить свое бикини в речной воде. Жанка, следуя моему примеру, вбежала в воду со звонким визгом. Лишь в этот момент Кирилл оторвался от ноута и посмотрел на нас. С Жанкой мы отплыли подальше от пляжа, туда, где берег порос травой, там вода была чище.
— Дядя Борис подсунул папе эту… невесту, сказал, что если папа на ней не женится, то не получит наследство после его смерти… — фыркнула девчонка. Смешно раскинув руки, она поплавком качалась на воде. — Катя дочка его партнера по бизнесу, из нефтянки, уже топ-менеджер в компании своего отца. Папа видит ее второй раз в жизни! Смотрины это у них и помолвка…
— Дядя Боря собрался умирать? — спросила я, раздраженно морщась. — А Кирилл, … то есть, твой папа, что, прям так и согласился жениться на нелюбимой женшине? Значит она ему нравится…
— Я думаю, нравится. Они с ней договорились родить ребенка в течение года, типа, она здоровая и богатая! — недовольно вздохнула Жанка, и вдруг призналась робко. — Я, наверное, в Ивана влюбилась. Что скажешь?
— Давно пора, — ответила я с улыбкой, понимая, что Иван прочно попал. — Он знает?
— Нет, конечно! Никому не говори, — заныла девчонка, ее без того маленькое лицо сморщила гримаса мольбы. — Папа меня отправит к маме, Ивана уволит…
— Кому мне говорить, сама подумай. Глупостей не делай только, у тебя есть все шансы, — успокоила я ее, поворачивая назад к пляжу. — Поплыли! Кто быстрее!
Быстрее оказалась я, подплывая увидела входящего в воду Ивана. Парень блистал своей мужской красотой, сильными мышцами рук и ног, широким рельефным торсом, — в такого влюбиться признак здорового женского вкуса. Но Кирилл крепко держал мое сердце в своих руках, несмотря на то, что на фоне Ивана выглядел несколько тускловато. Он по-прежнему возлежал на шезлонге, а его невеста интеллигентно плескалась в реке, словно в своей шикарной ванне.
Иван сначала ступал ногами по дну, потом начал подплывать ко мне то и дело макаясь в хлюпающую воду своими бугристыми плечами.
— Ну ты даешь, раздеваешься и выглядишь, как королева! Тебя вообще не волнует, что босс рядом? Он ведь не старик еще, начнет приставать, не отобьешься. — Заговорил парень, погрузившись в воду наравне со мной, то есть, по шею. — Ты определенно мне нравишься, Алена Романовна!
— Не дергайся только, и виду не подавай. В тебя втрескалась Жанка, — шепнула я ему, уже слыша шумное приближение к нам влюбленной наследницы Светозаровых. — Босс обо мне что-нибудь говорил?
— Назвал тебя чертовкой, — медленно выговорил Иван, переводя свой лучезарный взгляд с меня на Жанку, которая махала нам ручкой из воды. — Ой, грехи мои тяжкие! Спасибо, что предупредила. Буду следить за языком и глазами…
Оставив Ивана с Жанкой в реке, я поспешила выйти на берег. Кирилл, прищурившись, смотрел на то, как легко, без озноба и поёживаний, я выходила из воды. Могу поспорить, ему это нравилось, иначе бы он не закрыл ноут и не привстал навстречу мне со словами:
— Ты скормила рыбам лифчик и скромность? Не выставляйся, накройся, здесь мужиков больше, чем ты видишь, — он указал на соседний шезлонг, где лежала стопа махровых полотенцев. — Прикройся, не будь смешной…
Подойдя к нему, я кокетливо усадила свой влажный зад на край его шезлонга. Он разглядывал мою кожу в блестящих подвижных капельках воды. Я впервые так близко видела его серые глаза, пухлый рот, подбородок с впадинкой. Его взгляд переместился с неопределенного участка моего тела на грудь, которую уже слегка подсушило солнце, теперь она покрылась «мурашками», соски превратились в розовые горошины.
— Почему я кажусь тебе смешной? — спросила я, не открывая от него глаз, и чувствуя, что он тоже не сможет отвести от меня взора. — Со мной что-то не так, или это потому что я бедная, да, в дочери тебе гожусь? Но я не твоя дочь, и мне не нужны твои деньги, я их заработаю сама, если захочу. — Приложив ладонь к груди, я пыталась собрать в голове все посвященные ему мысли, и высказать их, пока была такая уникальная возможность. Но лишь тихо расплакалась от обиды, — ладно! Чего я бьюсь головой об стену? Я поеду домой, я не нанималась нянчить твою дочку и быть статисткой при твоей невесте. Они бесят меня… И еще, Катька тебя не любит…
Я вскочила и быстрым шагом пошла к дому, сгорбив спину и прикрывая руками груди. Меня не остановил даже оклик Кирилла:
— Алена, постой! Я кому говорю, останься…
9. Травмированный романтик
В воздухе чувствовалось напряжение, оно обступало меня со всех сторон, тревожно давило на грудь, заставляло оглядываться на каждый шорох. Собиралась гроза, ее мощное дыхание иногда усиливало ветер и гремело вдалеке, впрочем, быстро приближалось.
В вечернем саду никого не было, но казалось, что на меня смотрят десятки осуждающих глаз. Повар, горничные, охранники, все ждали, когда я, лишняя в этой идиллии, уберусь из уютного особнячка на берегу реки. А я подумала: почему я должна уйти? Ведь не сама же я сюда напросилась, меня привезли по приказу Кирилла, приказа отвезти смешную чертовку обратно он не давал. Я решила, что остаюсь. После пляжа Кирилл с Иваном, переодевшись, набрав кучу снастей, сели в катер и уплыли на рыбалку, обещали вернуться к утру. На меня Кирилл больше ни разу не взглянул, между нами словно взорвалось что-то невидимое, но всем заметное, ранившее его настолько, что он бежал из дома.
По тропе, выложенной старой плиткой, ко мне, кутаясь в черный палантин, шла Катя. Я нашла в интернете информацию о ней, и теперь знала, что Екатерина Белова единственная дочка нефтяного магната, училась в Европе, любила лошадей и искусство. Полный набор — умница, красавица, защитница животных. Девушка из высшего общества. С ней мне, смешному планктону, не о чем было говорить, поэтому я резко отвернулась от нее и пошла вглубь сада.