И вот я снова живу.
Старый маг, подобрав меня на дороге, хорошо заплатил двум крестьянкам, чтоб вымыли и притащили в пропахший травами такой же старый домишко на краю маленькой деревни.
Деревенька проживала в достатке, родила земля и скот. Из-за удалённости от дороги её редко посещали высокородные и разбойники. У сельчан золота отродясь не было, да и изысков иных. Всё очень просто и скромно. Холст и тот тут был в диковинку, всё больше шерсть да лён домотканый.
Старый маг помогал справиться с болезнями. Деревенские мужики, в меру ленивые, незлобные войну не любили, драку не приветствовали, не охотились, с уважением относились к природе. И та им платила понемногу.
Поднявшись на ноги, я помогал старцу по хозяйству, сущность свою воспринимая, как бред больного человека.
-Эгейка! Принеси-ка мне попить - прокричал старик из спаленки.
Что-то часто ему стало нездоровиться, вот уж третий раз за этот месяц хандрит, не встаёт по нескольку дней.
- Эгейка! Опять, стервец, самогонку ищешь? Кому сказано: нет её больше!- старик, тяжело пыхтя, вышел на крыльцо - сиди уж сам попью.-
Порой незваная таска накатывала, заставляя выть и пить всё, что могло её заглушить. Вот старик и перестал гнать первач. Сейчас только отвар из трав практикует.
- давай, порадуй старика, покажи уроки - садясь рядом на крыльцо и толкая меня в бок, прокряхтел маг.
Уроками он называл мои тренировки, по восстановлению тела и магии. Да-да! Остались во мне крупицы магии, и мы попытались разжечь огонёк. Пока всё только тлело, никак не поддаваясь давлению извне. Старик готовил меня в приемники, так как он медленно слабел.
Тренировки шли на пользу телу и душе, вытягивая все силы, оставшиеся после работ по дому. И вечером я засыпал, ещё не коснувшись головой подушки, иногда даже не помывшись, потным и пыльным. Старик ворчал первое время, пытаясь поднять и заставить меня мыться. Но потом смирился, махнув рукой, и раскидал по комнате сушеную траву, удаляющую запахи.
Прошел год в тишине и покое. Но я недооценил мироздание, решившее отплатить мне кровью за кровь. Теперь. Когда я считал себя обычным человеком, слабым и ранимым, пусть с искрой, но очень маленькой. Она нанесла сокрушительный удар, лишивший меня призрачной опоры.
В весенний день равноденствия на нашу деревеньку набрёл передовой отряд соседского, вражеского барона. Всего бойцов десять. Выученных, бесстрашных, жестоких и голодных воинов. Остановить которых не смогли бы и три таких деревни, не то, что наша. Крестьяне, в панике побросавшие живность и скарб, попрятались в глубоких погребах, не раз спасавших им жизнь. И только мы ничего не успели предпринять, оказавшиеся первыми на пути авангарда.
Старик воинов не заинтересовал поэтому, получив кулаком в лоб, мирно ушел в нирвану. Меня, связав, бросили в дровяной сарай. А сами разбрелись по деревне собирать провиант.
Через три часа, уже порядком подвыпившие и распалившие жар ненависти в душах, воины, или тут лучше назвать их мародёрами, подожгли облитые остатком самогона дома. Я так и не узнал, что стало с деревней дальше. Выжил ли старик и крестьяне?
Меня связанного, перекинув через спину лошади, увезли в замок барона Дельвига. И оставили в живых, сделав самым презренным рабом.
Я подставлял свою спину для битья даже слуге, выносившему ночные горшки. Не раз был битым этими же наполненными горшками в присутствии господ, заливающихся смехом. Меня секли шомполами в центральной зале. В моё лицо тыкали раскалённой кочергой, в меня швырялись ножами. Дамы, оттопырив пальчик и прищурив глаз, кидались во время обеда костями. И весело вскрикивали при метком попадании в лоб.
Но, в конце - концов, издевательство приелось барону, и он продал меня герцогу Вонтийскому за двух потасканных аристократок из своей свиты. Дамы визжали и сопротивлялись, что очень радовало барона. И тем же вечером вся компания, включая герцога и слугу горшечника, попользовалась ими в прямом назначении.
В город, где находился герцогский дворец, наш эскорт прибыл в полночь. И если учесть, что выехали в полдень, то получается баронский замок расположен очень близко от сюзерена, подчиняясь напрямую, не входя в графства.
Герцог Леон Вонтийский в пьяной суматохе забыл и обо мне и о непонятно куда девшихся дамах (кстати, их потом нашли в сторожке у садовника). Нас затолкали в повозку, отправив вместе с остальной свитой.
Дамы по прибытии умчались в свои апартаменты, а я завалился на конюшне в пустом стойле и спал до следующего обеда, пока голод не стал нестерпим.