— Разойдись! — рычал Рэмзи, пробиваясь сквозь толпу. — Разорву! Зашибу до смерти!
И люди, испуганные его грозным басом, расступаясь, пропускали их вперед. Шум слегка поутих. И слышалось только тяжелое дыхание О'Кифа, рывками двигавшегося к автомобилю. Если на его дороге возникал затор, он размашистыми движениями могучих рук расчищал себе путь и вновь двигался дальше.
Машина, взвизгнув тормозами, остановилась неподалеку. И Рэмзи втолкнул замешкавшуюся Пенелопу в салон, захлопнул за ней дверцу, а затем, резко повернувшись, пошел прочь.
— Иди к нам! — закричал выглянувший из автомобиля Энтони.
— У меня свой путь, англичанин, — ответил О'Киф не оборачиваясь.
— Не дури! Залезай в машину.
Толпа напирала. Возгласы удивления и разочарования становились все громче. Фотовспышки слепили глаза. И Рэмзи, оценив ситуацию, сдался на уговоры Тони. Менее всего он хотел, чтобы весь свет знал о его визите к ним из прошлого. Недовольно проворчав, он опустился на заднее сиденье автомобиля, и дверца захлопнулась за ним.
— Удивительно, госпожа, — пробормотал он. — Что же в тебе такого, что приводит в неистовство целые толпы?
Хэнк весело засмеялся, услышав его слова. Но никто и не подумал удовлетворить его любопытство.
— Забавное зрелище, — улыбнулся Энтони.
— Не вижу ничего забавного, — огрызнулась Пенни. — Тебя бы так помучили. Уж ты бы мигом остался без волос.
Она стряхнула на пол вырванную у нее прядь.
— Кто-нибудь посвятит меня в смысл происходящего? — вновь поинтересовался Рэмзи.
— Да она же… — начал Тони.
— Тони, замолчи, — прервала его Пенелопа.
— Но почему люди так интересуются ею? — не унимался О'Киф. — Одного темперамента для такой популярности маловато.
Энтони захохотал, откинувшись на спинку кресла. А Пенни, лукаво посмотрев на Рэмзи, обратилась к Хэнку:
— Едем домой. Хватит с нас приключений.
— Хорошо, — отозвался тот и нажал педаль газа.
О'Киф пожал плечами и, выказывая свое совершенное безразличие к ее скрытности, с равнодушным видом отвернулся к окну. Он был недоволен собой. Уступив обстоятельствам, он вновь оказался с нею рядом, а теперь едет к ней домой. И выходит, снова пользуется ее щедростью. Его гордость восставала против такого положения вещей и принуждала расстаться с Пенелопой как можно скорее. Но он все так же не знал, что будет делать в этом вновь обретенном мире. Ведь вся его жизнь была связана с морем. И теперь, оказавшись на суше да еще к тому же в незнакомом ему веке всеобщей механизации, он сомневался, что способен будет вернуться к своим прежним занятиям. Рэмзи посмотрел на Пенелопу и подумал о том, что очарование этой женщины имеет какую-то странную, таинственную власть над ним. Ясно осознавая это, он все же старался найти в себе скрытые подспудные силы души, способные противостоять этому роковому мучительному слиянию. Но она все так же манила, влекла его к себе, принуждая видеть больше, чем изумительную красоту ее тела. И хотя он не мог дать точного определения своему чувству, ему порой с ясной отчетливостью казалось, что за внешней холодностью и строгостью ее облика он видит совершенно другую, зримую лишь ему женщину — женщину страстную, необузданную в своих желаниях, истосковавшуюся по любви и ласке и готовую горячо воздать за них тому, кто вернет ей это утраченное богатство.
И вот эту-то женщину и было жалко покидать Рэмзи. «Ах, — горевал он, — были бы мы в моем времени, украл бы сейчас я тебя, ни о чем не жалея. И плавали бы мы с тобой на» Воле Тритона «, доколе не узнал бы я все тайны твоей души. Но увы, мы в твоем времени».
О'Киф еще несколько минут смотрел в окно, печально покачивая головой, а затем попросил Хэнка остановиться.
— Не смей останавливаться, Хэнк, — тут же отозвалась Пенелопа. — Интересно, Рэмзи, куда это ты, позволь спросить, собираешься?
— Я должен найти себе работу и жилище.
— Но ты не можешь уйти прямо сейчас, — возразила она, понимая, что настаивать бесполезно и можно лишь просить его остаться. — Не уходи, я орошу тебя, — добавила она.
— Почему? — спросил он, в упор глядя на нее. Пенни мучительно искала какой-нибудь благовидный предлог, чтобы задержать его.
— Потому что тебя разыскивает некто Бейли.
— Не может быть. — Он скептически прищурился. — Я не знаком ни с каким Бейли. Да и вообще разыскивать меня явно некому, даже родных у меня нет.
— А как твое полное имя?
— Рэмзи Мэлачи Гамейлиел О'Киф, — ответил он, пожав плечами.
— Вот это да! — воскликнул Хэнк, восторженно присвистнув.
— Это определенно он, — убежденно произнес Энтони.
— Кто «он»? — удивился Рэмзи. — Извините, но я никак не уразумею, почему, собственно, я должен жить с вами под одной крышей?
— Не знаю, как насчет крыши, — улыбнулся Тони, — но что касается Бейли, то тебя, несомненно, ищет человек из Лондона, чтобы передать от него послание.
О'Киф вновь недоуменно пожал плечами. Он отказывался верить в такую нелепость. Все его знакомые и враги остались в далеком прошлом, и это сообщение совсем не вязалось с его нынешним положением. И Дэйн, и Тесс, и его матросы, и корабль — все развеялось туманной дымкой истории. От них не осталось даже пыли, смутного следа на влажном песке времен.
Теперь, вспоминая прошлое, он испытывал легкую ностальгическую боль, словно детская тихая печаль теснила его сердце. Он гадал о том, что случилось с Дэйном, с Тесс, с его друзьями. Как прожили они жизнь? Были ли счастливы? Родились ли у них дети? Вспоминая день разлуки с ними, он с беспокойством думал о том, вернулись ли они в колонию, избежали ли опасностей, подстерегавших их?
Пенни и Энтони молча смотрели в задумчивое лицо Рэмзи, не решаясь прервать ход его воспоминаний. Но более бесцеремонный Хэнк, оглянувшись через плечо, вдруг засмеялся и произнес, протянув О'Кифу монету:
— Что загрустил, кэп? Не об этой ли штуковине сожалеешь?
Рэмзи взял двумя пальцами желтоватый кружок и задумчиво подкинул его на ладони. Его взгляд встретился со взглядом Пенни, и та смущенно опустила глаза.
— Можно посмотреть? — спросил Энтони, протягивая руку за монетой.
— Конечно, — ответил О'Киф, пожимая плечами. Энтони поднес желтоватый кусочек металла к свету и погладил его гладкую блестящую поверхность.
— Ого, — удивленно произнес он, — похоже, настоящая.
— Еще бы! — засмеялся Рэмзи. — Не что иное, как испанский золотой собственной персоной.
— Старинное золото, — восторженно прошептал Тони, показывая монету Пенелопе. — А у тебя есть еще?
— У тебя денежные затруднения, англичанин? — иронически улыбнулся О'Киф, насмешливо поглядев на него. Но Энтони не заметил насмешки.
— Неужто есть? — переспросил он, с радостным возбуждением разглядывая испанскую золотую монету.
— Конечно.
— И они тоже золотые? Как твои цепи?
Он кивнул на опоясанную цепями грудь Рэмзи и повернулся к Пенелопе, обращаясь к ней и одновременно торопливо набирая номер телефона:
— Мне нужно ненадолго отлучиться. Вы поезжайте домой, а я поймаю такси. Кстати, Рэм, — он вновь повернулся к О'Кифу, — ты не хочешь продать свои сокровища?
Тот не сразу понял его. Странно было продавать деньги. Но потом, вспомнив, что он находится в другом времени, и оценив возможность получить местные денежные средства, охотно согласился на эту забавную торговую сделку.
— Пол? Это Уэйнрайт, — заговорил Энтони по телефону. — Ты будешь свободен в ближайший час? Хорошо. Тогда я к тебе заеду. Да. Важное дело. До скорого.
Он повесил трубку, все так же с интересом разглядывая старинную монету. Пенни недовольно нахмурилась, вглядываясь в лицо Тони. Она еще никогда не видела его таким возбужденным.
— Что ты задумал?
— Да так, одно дело, — усмехнулся он. — Забавно, но я думаю, что мистер О'Киф едва ли не самый богатый среди нас человек.
— Правда? — удивилась она, покосившись на Рэмзи, которого, казалось, это заявление ничуть не обеспокоило.
— А ты, Уэйнрайт, я думаю, не очень-то умен, — насмешливо отозвался он. — Какое же это богатство?