- Это ты... Ты... Мне не важно, кто ты. Но я знаю, что ты это он, – неразборчиво бормотала Виктория, с трудом открывая отяжелевшие веки. – Я так и знала! Я знала это! – победоносно крикнула она, осторожно взяв в руки лицо Женьки. – Это ты!
- Это я. К чему столько экспрессии? Это всего лишь я. А ты умеешь целоваться, должна тебе сказать. Как сладко у меня заныло вот здесь... – она мгновенно приложила свою ладонь к Викиному животу, где-то посередине между пупком и лобком, и слегка сдавила. – А у тебя?
- Ты ... мерзавка! - еле выдохнула от злости Вика и наотмашь ударила Женьку по лицу. – Ненавижу тебя! Какая же я дура! Так мне и надо...
Она резко вскочила на ноги, но все предметы внезапно стали расплывчатыми, прозрачными, все зашаталось перед глазами и ... темнота.
- Вика, ты меня слышишь? Посмотри на меня, Вика? – звал ее настойчивый голос. «Я снова сплю, и мне снится сон. Как тогда... «- Ты будешь блуждать по лесу... Ты не выберешься... Оглянись! Посмотри на меня... Только один раз... И ты поймешь, куда надо идти... Ты сбилась с пути... Ты идешь не туда! Оглянись! Меня не надо бояться... Я не причиню тебе зла... Только знай: ты идешь не туда, не своей дорогой. Посмотри на меня...» Вот ведь черт! Надо открыть глаза...»
- Слава Богу! Вика, что случилось? Ты меня так напугала.
- Ничего не случилось. Все нормально. – Виктория с усилием подняла туловище с земли, и с пренебрежением оттолкнув Женькину руку, села. – Мне уже лучше. Посижу немного и встану. А ты иди! Иди, слышишь!
- Вика?
- Ничего не говори. Не хочу тебя слушать. Сделай одолжение – избавь меня от своего общества. Пожалуйста! – с усилием проговорила Виктория.
- Прости меня. Я дурная, взбалмошная. Хотя нет, ... наверное.
- Ты трусливая и лживая сука. Ты нацепила на себя маску испорченной стервы, и живешь под ней. Живи и дальше. Сколько тебе отмерено Богом. Только знай! Когда-нибудь и тебе станет больно. Так больно, что выть захочется. Но никого не будет рядом, и никому ты будешь не нужна. А теперь, иди.
- Больно? Что ты знаешь о боли? Что? Что ты знаешь обо мне? Кто дал тебе право, так говорить?
- Знаю. Мне было больно. Так больно, что я умерла однажды. Не бойся. Я не сумасшедшая. Просто я пять минут была там, где редко кто бывает. А ты... А о тебе я знаю все и не знаю ничего одновременно, так печально. Хотя, иногда кажется, еще чуть-чуть, и все. Все станет ясным и таким понятным, ... но эту грань я не могу перешагнуть, как не стараюсь. Все хожу где-то по самому краешку, хожу. Но, увы! – Виктория тяжело вздохнула. - Пока тебя не было здесь, я думала о тебе. Ты спрашиваешь, кто дал мне право судить тебя? Никто не давал. Тебя уже осудили и приговорили к плену. Плен в чужом, ненавистном тебе женском теле. Душа мужчины-воина в женском теле! Что может быть страшнее и печальнее?
- Замолчи! – бешено сверкая глазами, закричала Евгения. – Что может быть нелепее и смехотворнее? Это выше моих сил, слышать все это от тебя. Ты не имеешь ни малейшего представления о моей жизни, о моих мучениях и о моих печалях, так что лучше молчи. Не ты первая и не ты последняя, кто пытается залезть ко мне в душу и нагадить... Но, я уже достаточно долго живу и научилась посылать ко всем чертям тебе подобных.
- Да уж, вижу, что научилась. Как странно! Я так хотела с тобой поговорить, но как это сделать, чтобы ты спрятала свои колючки и ядовитое жало, теперь вот не знаю.
- Ты очень мило назвала меня. Лживая сука, испорченная стерва. Очень позитивное начало для беседы. Главное, очень располагающее. Не находишь? – улыбнулась Женя, увидев некоторое смущение на Викином лице.
- Да, конечно. Ты права. Извини меня за все. Мне так часто приходится извиняться в последнее время, и я чувствую себя виноватой во всем, что происходит помимо моей воли... – Виктория в очередной раз тяжело и печально вздохнула. - Значит, напрасно я тебя ждала. Разговора не получилось. А, жаль.
- О чем ты хотела со мной поговорить? – уже другим тоном, спокойным и мирным, проговорила Женя, с интересом взглянув на грустную собеседницу.
- О коллизиях судьбы, о странностях жизни, о душе. О том, во что ты веришь, ищешь и хочешь найти. О многом, Женя. Случилось так, что меня мучают многие вопросы, задать которые я не решилась никому. Почему-то я подумала, что ты меня поймешь и не покрутишь у виска. Правда, я странная? – через силу усмехнулась Виктория.
- Страннее не бывает! – грустно усмехнулась Евгения. – Хотя, если без смеха, я не вижу в тебе странностей, которыми бы сама не страдала.
- Поверь мне, я не хочу тебя обидеть, унизить или нагадить в душу, как ты предполагаешь. Зачем мне это? Я тебя отлично понимаю. Выворачивать наизнанку твою душу и копаться в ней, я не собираюсь. Впрочем, и интересничать не хочу по поводу твоей ориентации. Я спокойно и толерантно отношусь к этому. Нездоровый интерес и кокетничанье – это уж точно не про меня, поверь! – Вика подняла свои молящие глаза, и пристально посмотрела на притихшую и утратившую воинственность Женю. - Мне так много хочется рассказать тебе, но... – она смутилась и замолчала, мучительно подбирая слова.